Вячеслав Шалыгин - Глаз Павлина Страница 2

— Не бушуй, — ответил ему диспетчер. — Сто метров влево…

Разведчик подбежал к подъехавшей машине и быстро уселся рядом с водителем.

— На базу! — приказал он и тут же спросил: — Что там с Проектором?

— Взяли, — мрачно ответил водитель. — Наших почти всех положили, но и волчьему племени досталось на орехи… Проектор уже увезли в тайник, а дублирующий комплект шеф забрал с собой. Сказал, спрячу его так, что ни одна собака не найдет… Куда, как думаешь?

— Не важно, — разведчик махнул рукой. — Сейчас главное — силенок подкопить да хранилище найти. Пока они не догадались, что у нас есть карта…

— Силенок нам действительно не хватает, — согласился водитель. — Но где их взять? Не к людям же обращаться!

— Почему бы и нет? — возразил воин. — Перед нами в любом случае скоро встанет очень простой выбор: либо мы объединимся сними, либо волки…

— Если бы дело было только в объединении, — водителъ вздохнул. — Нам ведь придется с ними… ну, ты понимаешь… ассимилировать, так сказать. Ты готов жениться на мартышке?

— Не брюзжи, — отмахнулся разведчик. — Мы продержались, сохраняя свой вид без примеси обезьяньей крови, сто тридцать веков. Но теперь ситуация изменилась. Удержаться на плаву сможет только тот вид, который даст наиболее жизнеспособную и сообразительную помесь с приматами. Так что речь идет не о возможности ассимиляции. Она нам, без сомнений, необходима. Вопрос теперь лишь в том, кто выйдет вперед — волки или мы — и с чем он выйдет. Мы обязаны обеспечить своим потомкам преимущество над потомками волков. Это сделают Проектор и библиотека. Вот добавим ее в актив и можно будет отправляться на пенсию…

— Это верно, только волки нам все равно покоя не дадут…

Глава 1

Kамни, мой друг, живут своей особой жизнью, а драгоценные — тем более. Они не терпят суеты и торопливости. Они совершеннейшие нарциссы, а также немного сибариты по своей природе. Лежать и наслаждаться собой, размышлять о вечном, купаясь в роскоши, — вот их жизненное кредо. Их философия незатейлива, но тверда, как и они сами: упорядоченность, стабильность и бесконечная жизнь, даже после смерти, когда от них остается лишь песок. Ведь для них это фактически не смерть, а размножение… — старик оторвал взгляд от кучки лежащих перед ним тусклых, необработанных алмазов и улыбнулся, демонстрируя ровные зубные протезы. — Двадцать тысяч за все.

— До свидания, — сухо попрощался владелец камней и принялся сгребать их в плотный брезентовый мешочек.

— Постойте, — продолжая улыбаться, сказал старик. — Разрешите мне взглянуть на них еще раз.

— Хорошо, — посетитель вытряхнул содержимое мешочка обратно на стол, — только будьте на этот раз повнимательнее. Камни не терпят поспешности. Ваши слова?

— Торопливости, молодой человек, торопливости, — ювелир вновь занес над самым крупным экземпляром лупу и сделал вид, что рассматривает алмаз.

На самом деле он уже давно определил все, что было необходимо, и теперь речь шла только о взаимовыгодной цене. Понимал суть начавшегося спектакля и продавец, однако его поджимало время, и потому он немного нервничал.

— Я знаю, что вас смущает, — не глядя на посетителя, произнес старик. — Размеры. Самый меньший из них тянет на три карата как минимум. Но спешу вас огорчить. После огранки, когда они превратятся из невзрачных алмазов в сверкающие бриллианты, их вес уже не будет столь велик…

— Я все прекрасно понимаю, — изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, ответил визитер. — Я даже могу предположить, насколько он станет невелик, но разве мы их взвешивали?

Ювелир кивнул и рассмеялся сухим, коротким смешком, наморщив при этом массивный нос подобно слоновьему хоботу. Насмеявшись, он отложил лупу и выключил яркую настольную лампу, явно показывая, что намерен определить цену окончательно и бесповоротно.

— Сколько же вы хотите? — спросил он, складывая камни в мешочек, на этот раз собственноручно.

— Двести пятьдесят тысяч, — твердо ответил продавец и взглянул ювелиру в желтоватые глаза.

Старик вздохнул и, подбросив в руке увесистый мешочек, словно бы нехотя кивнул. Содержимое брезентового хранилища стоило в десять-двенадцать раз больше и не имело абсолютно никакого прошлого. Даже если эти камни кто-то и разыскивал — через неделю они превратятся в сияющие гранями произведения ювелирного искусства, и никакие специалисты не возьмутся определить, как выглядели эти куски кристаллического углерода, когда были тусклыми алмазами. Сделка была выгодна с любой стороны.

Ювелир вновь вздохнул и протянул посетителю высохшую руку.

Продавец осторожно пожал предложенную ладонь и вопросительно взглянул на дверь, ведущую из рабочей комнаты внутрь дома.

— Нет, — ювелир развел руками, — нам незачем туда идти. Халид принесет все сюда. А мы пока выпьем по чашечке кофе с коньяком. Не возражаете? За сделку. Присаживайтесь…

Он указал на диван и пару кресел в углу комнаты. Посетитель равнодушно кивнул и пересел в предложенное кресло. Хозяин же, мурлыча под нос какую-то мелодию, отошел в противоположный угол к столику с кухонными принадлежностями и принялся варить кофе.

— Насчет купюр… — нарушив молчание, произнес продавец.

— Обижаете, — прерывая его, протянул старик. — Потертые двадцатки, немного десяток, пятерок… В целом — неприметная дорожная сумка средних размеров.

Выражая свое согласие, посетитель поднял вверх большой палец и, достав из кармана сигареты, закурил. Ювелир отвлекся от кофейного таинства и, шаркая ногами по старомодно блестящему царкету, принес и поставил на журнальный столик перед продавцом серебряную пепельницу.

— Странный у вас помощник, — спустя некоторое время, смакуя кофе, сказал посетитель. — Араб?

— Ливанец, — уточнил ювелир.

— Неужели наши телохранители справляются со своей работой хуже иноземных?

— продавец с легким недоумением взглянул на старика.

— Халид — мой ученик, — ответил ювелир совершенно серьезно. — У него талант к нашему делу, а талант не имеет национальности. От бога этот дар или аллаха — мне безразлично, главное, что он сможет достойно продолжить дело и сохранить мое имя, с таким трудом заработанное за долгие годы.

— Да, я слышал, что ваши изделия считаются лучшими на рынке дорогих украшений, — согласился посетитель.

— Спасибо, — старик улыбнулся и долил в его чашку кофе.

Скрипнула дверь, и в комнату вошел ученик. Он был среднего роста, и если бы продавец не знал заранее, что парень иностранец, то посчитал бы его простым отечественным «лицом южной национальности». Халид поставил на столик сумку и так же молча, как вошел, удалился.