Сергей Садов - Сквозь тернии к… Страница 2

Однако Фролов сделал вид, что не расслышал моей оплошности.

— Вот мы и познакомились. Давайте на сегодня забудем о том, что я ваш начальник, а вы мой подчиненный. Я хочу просто поговорить с вами, понять вас. Поэтому обращаетесь ко мне по имени отчеству. Договорились?

Почему-то мне сразу понравился этот человек. Раньше я восхищался им, но это восхищение было какое-то отстраненное. Так восхищаются героями Гражданской или Великой Отечественной войн. Они герои, а ты обычный человек. Тех героев даже за людей уже не считаешь — полубоги, богатыри, сверхлюди. Фролов же был совершенно обычен. Даже обидно за всех героев становилось. Его даже не заметишь, столкнись с ним на улице. Но, несмотря на это, что-то притягивало в нем. Было у него что-то такое, что располагало к нему людей, заставляло их расслабиться в его обществе.

— Хорошо, товарищ… Николай Владимирович.

Фролов как-то по-особому глянул на меня: вроде с усмешкой, но усмешкой не злой и совершенно не обидной.

— Вы ведь еще очень молоды, лейтенант. Мне бы хотелось дать вам один совет: никогда не изменяйте себе, чтобы понравиться начальству. Это редко производит хорошее впечатление.

Я покраснел, уже второй раз за пять минут беседы с этим человеком. Никогда раньше такого со мной не было.

— Это так заметно?

— Нет, но я читал ваше досье. В нем, в частности указано, что вы не любите никуда опаздывать и всегда предпочитаете приходить минут за десять до назначенного времени. Сегодня же вы появились с последним ударом часов. Стояли в каком-нибудь подъезде, ожидая, когда начнут передавать сигналы по радио?

— Да, — признался я. — Извините.

Это единственное что пришло мне на ум. Кажется, стоит забыть обо всех своих радужных надеждах. С позором возвращаться обратно в отдел было выше моих сил. Ну надо же быть таким неуклюжим бегемотом.

— Да не расстраивайтесь вы, Петр Семенович. Только тот не ошибается, кто ничего не делает. Только в следующий раз постарайтесь оставаться самим собой. Но сейчас я с вами хотел поговорить не об этом.

Сдерживаю дыхание. Мне было непонятно, почему Фролов назначил встречу здесь, на виду у всех. Однако задавать никаких вопросов я не смел. Судя по всему, дело должно быть крайне важное, но пока о нем не было сказано ни слова.

— Должно быть, ты сейчас гадаешь, почему я назначил встречу в таком людном месте? — словно прочитал мои мысли генерал. — Хочу сразу предупредить: о деле мы сегодня говорить не будем. Сегодня мне хочется просто познакомиться с тобой. Понять тебя. При нашей встрече в моем кабинете доверительной беседы не получится, ты обязательно замкнешься в себе. Я вообще не сторонник жесткой дисциплины и предпочитаю встречаться с людьми в непринужденной обстановке. Давай немного пройдемся.

Совершенно сбитый с толку подобным вступлением, я пошел за Фроловым. Как можно чувствовать себя непринужденно в обществе такого человека? Однако я очень быстро забыл о том, что рядом идет мой начальник. О том, что он старше меня как по званию, так и по годам. Он очень весело рассказывал мне о своей учебе, расспрашивал меня. Постепенно я почувствовал себя свободно и разговорился. Рассказал ему о своих детских мечтах, о родителях, друзьях. Даже признался, что люблю клубничное варенье и могу съесть целую банку. Почему-то мне было стыдно за этот свой «грех» и поэтому никому до этого о нем не рассказывал.

Фролов слушал меня внимательно, иногда вставлял в мой рассказ какие-нибудь истории из своей жизни.

— А как ты относишься к инопланетянам? — совершенно неожиданно спросил меня генерал.

Решив, что он шутит, я тоже решил пошутить в ответ:

— Честное слово, товарищ генерал, я никак к ним не отношусь. Я чистокровный землянин, у меня даже свидетельство о рождении есть.

В ответ на мою шутку Фролов промолчал и продолжал пристально смотреть на меня. Только сейчас я понял, что он вовсе и не думал шутить, задавая свой вопрос. Не понимая, зачем ему это надо, постарался ответить как можно честнее:

— Я редко думал над этим. Однако думаю, что мы все-таки не одни в космосе. В галактике несколько миллиардов звезд и еще больше планет. Где-нибудь природные условия должны повторить земные. Впрочем, жизнь ведь не обязательно может возникнуть только на земноподобных планетах. Так что существование других цивилизаций вполне реально. Надо обладать слишком большим самомнением, чтобы считать, будто мы одни во Вселенной.

— То есть ты веришь в братьев по разуму?

— Я не верю, просто предполагаю их присутствие. Вполне возможно, что они посещают Землю.

— Ага, и помогают нам установить справедливое общество. Один человек, не буду называть его имени, на полном серьезе писал, что социализм — это порождение иной, высокоразвитой цивилизации. Установив справедливое общество у себя, они прилетели на Землю и теперь помогают нам. Этакие вселенские распространители добра и справедливых обществ.

— Вы считаете это ерундой? — спросил я, совершенно не понимая, зачем Фролов затеял эту дискуссию.

— Да. Я считаю это ерундой. Даже если природные условия на другой планете будут копия земные, общество все равно не будет развиваться так же, как на Земле. У них будут свои, отличные от наших представлений о жизни, добре и зле.

— Я считал, что добро и зло универсальны.

— Нет такого понятия, как универсальность. Универсальность придумали люди. Даже на Земле менялось представление о добре и зле. В древнем мире никто не считал гладиаторские игры злом. В средние века сжигали на кострах то, что считали злом. Кто сейчас может сказать, что они были не правы? Их нельзя судить. Люди действовали, основываясь на своих понятиях о добре и зле. Каннибал, поедая своего врага, совершал доброе дело. Ибо, по его понятию, вместе с сердцем врага ему передавалась его сила и смелость. Сильный и смелый воин — это добро для племени. Или ты возьмешься осуждать его, основываясь только на своем представлении о добре?

Я помотал головой. То, что сейчас говорил генерал, было несколько неожиданно. Поневоле меня эти рассуждения заинтересовали.

— Или пример из современного мира, — продолжил Фролов, — Наши солдаты сейчас воюют в Афганистане. Усомнишься ли ты, что они делают доброе дело?

— Конечно нет. Они помогают соседней стране установить там более справедливый строй. Оказывают братскому народу интернациональную помощь, заученно отбарабанил я. Кажется, генерал ничего другого не ожидал.

— Вот именно. Теперь посмотри с другой стороны. Моджахеды сражаются с нами потому, что считают злом нас. Для них мы завоеватели, неверные. Они уверены, что после смерти в бою против неверных они попадают в рай. Со своей точки зрения, воюя против нас, они творят добро.