Павел Комарницкий - Всё исправить Страница 2

Об истинной, конечной цели проекта знали лишь двое. Бывший младший научный сотрудник Чекалов, ныне доблестно охраняющий аптечный пункт, и бывший же научный сотрудник Белоглазов, ныне отчаянный шофер-«бомбила», зарабатывающий на жизнь частным извозом на папином «Москвиче».

Экран компьютера, добросовестно трудившегося, покуда хозяин занимался варкой кофе, по-прежнему демонстрировал двойную спираль, уходящую в бесконечность. Алексей проверил состояние процесса и поморщился. Да, вот и еще проблема… «Пентиум», конечно, не убогая «троечка», но до суперкомпьютера ему расти и расти. А для полноценной работы «Энигмы» нужен очень, очень мощный компьютер, иначе есть все шансы закончить работу в глубокой старости.

– Чек, ты дома? – раздался искаженный помехами голос Володьки. Голос исходил из маленькой коробочки, бывшего карманного радиоприемника «Имула». Алексей взял прибор в руки, нажал кнопку передачи.

– Дома я.

– Жди тогда.

И все, и конец связи. Чекалов улыбнулся, разглядывая самодельную рацию. Как опытный радиохулиган, с пионерским стажем, Володька выработал стиль радиообщения, не позволявший запеленговать источник. Впрочем, сейчас, в девяностые, это было уже излишним – на всех диапазонах царила полная анархия, и если бы не ключ-код, мастерски вмонтированный Володькой, эта коробочка сейчас бормотала бы почти непрерывно, как и полагается добропорядочному гражданскому радиоприемнику. Благодаря же ключу рация оживала лишь тогда, когда на связь выходили нужные абоненты. Проблему дальности радиосвязи решал репитер, установленный на чердаке одного здания так, что найти его было очень непросто. Связь, правда, не охватывала всю столицу, но в большинстве случаев хватало. Городской телефон был лишь у Чекаловых, что касается нынешнего жилища бывшего научного сотрудника Белоглазова, то оставалось только удивляться, отчего в таком месте имеется электричество и водопровод.

Алексей вновь нажал кнопку передачи.

– Юля, Юль… Ты где?

– Уже близко, – спустя пару секунд отозвалась рация голосом, от которого сильнее забилось сердце. Вот интересно, привыкнет ли он к звучанию этого родного, самого лучшего в мире голоса когда-нибудь? Ну, скажем, лет через тридцать… или сорок…

– Я скучаю по тебе, – неожиданно для себя самого выдал в эфир Алексей.

– Уже скоро, родной, – просто ответил голос, и вновь сердце дало сбой. – Уже скоро!

Он осторожно положил рацию на тумбочку. Юлька, Юля, Юлечка… Нет, Чекалов не верил в то, что чудеса на свете бывают – он это знал абсолютно точно. Вот же оно, первое и главное доказательство. Чудо мое, невероятное чудо…

Алексей тряхнул головой, возвращаясь в рабочий режим. Так, что у нас тут накапало? Аденин-цитозин-тимин… ага, ну вроде все.

Сохранив результаты расчетов, он залпом допил кофе и ткнул кнопку «Откл.» Компьютер недовольно заворчал, усиленно ворочая винтом – очевидно, компьютеру тоже больше нравилось работать, а не спать. Чекалов улыбнулся ему, как коллеге и единомышленнику. Ты прав, приятель, однако у людей имеются и другие дела. Так что отдыхай и не беспокойся, на наш век работы хватит.

Экран наконец погас, и в ту же секунду в прихожей тенькнул звонок. Еще, и еще раз.

– Привет тунеядцам! – Володька ввалился в квартиру танком, держа обеими руками объемистый пакет, источающий соблазнительные запахи.

– От халявщика слышу! – в тон огрызнулся Алексей, с удовольствием разглядывая не слишком усердно выбритую физиономию друга. Устал, вон и круги под глазами наметились… Вот уже бездну лет они вместе. Он помнил эту физиономию еще совершенно гладкой и розовощекой.

– По какому поводу гуляем? – осведомился Чекалов, наблюдая, как Белоглазов выгружает на кухонный стол разнообразную снедь. – Ограбил-таки банк?

– Ах, если бы… – мечтательно вздохнул Володька, извлекая объемистую бутыль. – Однако в жизни все бывает много проще. Сегодня цыганку одну на базар подвозил, со всем хабаром… Так что наварился мало-мало.

Действительно, в извозчичьем деле потрепанный «Москвич-универсал», исполнявший ныне роль кормильца бывшего научного сотрудника, имел перед стандартными «жучками» с кузовом «седан» все преимущества, готовый вместить в свое нутро практически любой груз вплоть до холодильника. Благодаря чему бывший мэнээс Белоглазов мог позволить себе роскошь не колесить с утра до ночи в поисках пропитания, а выбирать достойных клиентов.

– Юлька где?

– Сейчас прибудет. А это что?

– Ананасы, деревня. В сиропе.

– Хм… Забурел ты, однако… Ешь ананасы и рябчиков жуй…

– Устарела цитатка. Буржуи, как мы видим, активно растут и расцветают, а вот товарищам пролетариям и прочим интеллигентам, героически питавшимся одной картошкой ради светлого будущего… как там у классика-то… «история пастью гроба». Теория всегда поверяется практикой. Учись и делай выводы, мон шер ами… Порежь вот буржуйскую колбасу-салями. Где у вас тут хрустальная салатница или что-то в этом роде?

– Нафига?

– Я ж говорю, совок, он совок и есть… Прикажешь твою Юлечку прямо из банки ананасами потчевать?

– Растешь культурно, слов нет… На, держи, – Чекалов извлек из недр кухонного шкафа массивную хрустальную чашу, украшенную затейливым узором. На душе у него было тепло. Обычная пикировка, легкий треп – ибо Белоглазов был твердо убежден, что начинать серьезный разговор следует лишь после приема пищи, но никак не перед либо во время оного. «Деловые обеды, Лешик, придумали крупные боссы, которым думать уже не к лицу. Жевать и мыслить одновременно невозможно…»

Звонок в прихожей затренькал часто и нетерпеливо, и Алексей, бросив недорезанную колбасу, устремился к входной двери.

– Ну здравствуй… – карие, с теплой золотистой искрой глаза близко-близко. Запах духов, и водопад каштановых волос, в которых так легко утонуть… так хочется утонуть…

– Устала?

– Немножко… Кто у нас, Володька?

– Он самый.

Она уже змейкой выскользнула из дубленки, коротким точным движением забросила вязаную шапочку вместе с шарфом на полку, двумя другими скинула ботики. И вновь Алексей сглотнул ставшую вязкой слюну. Право слово, наваждение какое-то… Ну разве можно вот так любоваться каждым движением собственной жены? Это после трех лет законной семейной жизни, не считая незаконной…

– Володя, здравствуй, – Юля вошла на кухню, одной рукой взбадривая роскошную гриву своих волос, другой вешая хозяйственную сумку на крючок, заботливо прибитый к торцу кухонного шкафчика. – Ого! Да у вас тут пир горой, я погляжу…

– Вах! Какая дэвушка, слюшай! – с сильным грузинским акцентом восхитился Белоглазов. Юля, засмеявшись, чмокнула гостя в нос.