Сергей Сазонов - Эликсир Любви Страница 2

- Мне он нужен здесь, - Завлаб был непреклонен.

Когда он упирался, переубедить его - задача нереальная. И, кляня, скопом, завлаба, погоду, дефицит и правительство, Алексей поехал на завод.

Институтские почти не бывали там. Смысла большого не было - два раза в неделю с завода в головной институт ходила машина с образцами. И если Федорыч погнал Алексея сюда, значит, бедолагу серьезно подперло.

Опытное институтское производство, а точнее два цеха, еще в годы холодной войны обнесенные забором с колючей про­волокой, теперь громко называли заводом. Институтские влас­ти, пристраивая проштрафившегося замдиректора по хозчасти Малькова, назначили его туда начальником. При этом они обозвали убогие производственные помещения заводом и дали Малькову солидный оклад. Новый директор оказался крепким хозяином. Он вычистил и облагородил косметическим ремонтом заводик, а под шумок выстроил на территории баню. А хорошая баня, это уже многое, это уже статус. Советскому человеку мало быть просто чистым душой и телом. Главное - кто рядом в момент омовения. Быть равнее равных - это почти что счастье.

Те, кто посолидней и поважней, под вечер в пятницу съезжались к Малькову на парок. Потому и дела у него шли. На заводике обновили оборудование. Платили хорошую зарплату, текучки не существовало. Мальков и себя не обижал: ездил на новенькой "волге" и побывал в командировках во Франции и Германии. Поговаривали, что обстановка его кабинета посолиднее, чем у самого директора института. Злые языки. Мальков не был простаком, чтобы плевать против ветра. Завод-то, по-прежнему, подчинялся институту.

Часа через полтора, сделав две пересадки, Алексей добрался до места. Отремонтированная проходная, суровость местных порядков, напомнили Скворцову институтские слушки. Его даже не пустили на территорию завода. Хмурая начальница караула созвонилась с лабораторией Стукова и лично отправилась за посылкой, оставив ждать Алексея в проходной. Другого, возможно, и покоробило такое отношение к головной конторе, но Скворцову было наплевать на чужой огород. Скуки ради он решил приударить за молодой смешливой вахтершей, сидящей на турникете. Благо та оказалась довольно миловидной. На беглый взгляд она была ровесницей Алексею. Если бы не слегка брылястые щеки, она вполне могла бы попасть в разряд красавиц. Уродливая унифор­ма и не смогла скрыть ладную фигурку вахтерши. Кольцо на ее правой руке не остановило Алексея. Из жизненного опыта он вывел для себя, что тридцати­летний рубеж для замужней женщины самый коварный: иллюзии о браке рассыпаются окончательно, а мечты о настоящей и страстной любви еще не умерли. Ей кажется, что она еще не все взяла от жизни, и слишком рано положила себя на семейный алтарь. Она не против повышенного внимания, показного обожания, и даже ухаживания незнакомца.

Все это Алексей успел просчитать, пока вахтерша намеренно долго разглядывала его документы. Обида на завлаба, погнавшего его в Тмутаракань, растаяла еще по дороге. Его настроение при виде милашки-вахтёрши приняло игривый оттенок. И, как только начкариха отправилась на территорию за образцами для него, Скворцов не удержался:

- Строго у Вас, - с серьезным видом заметил он.

- Так и должно быть, - скучающая вахтерша оказалась не прочь поболтать, пока начальство далеко. - А у вас не так?

- У нас посвободнее, мы террористов и шпионов не боимся.

- А мы - режимное предприятие. Нам так положено.

- И подозрительных обыскиваете?

- Согласно положению о службе.

- Схожу к Малькову, попрошусь к вам. И пусть каждый день меня обыскивают. Но, только вы, мадам, своими изящными ручками.

Слово за слово, и потек легкий треп, с иносказаниями и намеками. И не успела еще вернуться начкариха с посылкой для лаборатории. Как Алексей договорился о свидании на завтра, на утро. По графику, новая знакомая заступала на смену вечером, а днем была свободна.

Алексей и не сомневался, что женщина при­дет. Вернувшись к себе, он недодал Стукову один из препаратов, схитрив, что якобы не доглядел при получении. Завлаб вспыхнул, хотел было звонить на завод, но Алексей остановил его, клятвенно обещая завтра до обеда все довезти. Стукова, случалось, легко провести. Будучи неплохим ученым, Федорыч частенько "не рулил" в житейских ситуациях. Но упаси бог попасться ему на обмане. Свежа история как злопамятный завлаб "сожрал" одного младшего научного сотрудника уличив его во лжи. Алексей, конечно, рисковал, но не так уж сильно. В случае чего, можно было прикинуться, что заезжал пообедать домой и там забыл злополучный препарат. Чистосердечное раскаяние лабораторный "Папа" очень уважал и в этом случае не карал за проделки строго. Как и рассчитывал Алексей, Стуков, в конце концов, состряпал на лице одну из расхожих мин (в народе именуемую "кисляк") и заключил:

- Что ж, поезжай завтра. Но препарат чтобы был.

Следующим утром Алексей встретил новую знакомую буке­том роз. Расчет оказался верным. Лишь единицам наших сооте­чественниц регулярно дарят цветы. Львиная доля их лишены этого. Несколько букетов до свадьбы и обязательные три тюль­панчика, ко дню Восьмого марта, как экономичное проявление любви и заботы - вот и вся женская радость. Узнав, что муж вахтерши в командировке, а дочка в детском сади­ке, он изъявил желание выпить рюмочку чаю у неё дома.

Вот так у Скворцова и случилась последняя любовница, "мой маленький секспраздник" - как он ее называл. От нее-то он и сейчас возвращался сейчас на работу.

Без двадцати час он поднялся по ступенькам в зда­ние института, через три минуты уже входил в дверь, с чуть покосившейся табличкой: "Лаборатория ферментов". С ходу, на­кинув халат, он плюхнулся за свой стол и зашелестел бумагами, симулируя активную деятельность. Наташа Ковалева, лаборантка, заметив Алексея первой, вытаращила глаза: "Беги скорее к шефу. Он те­бя вызывает" Скворцов не успел ничего спросить, как из-за шкафов вынырнул Стуков. Его мятый халат был застегнут на все пуговицы, что означало крайнюю степень раздражения завлаба.