Марина Казанцева - Стамуэн Страница 2

Но никакая сила не может им помешать устроить вечером танцы. Тут уж и безжалостный Кондор смолкает. Берелли не лишает молодёжь удовольствия выпить по баночке пива. Хотя, какая радость в тёплом пиве?

А наутро всё начинается сначала. Гулкий звук старого медного колокола — непременного участника всех экспедиций под руководством Мариуша Кондора — врывается в тонкий сон и вырывает у спящего сладкие утренние мгновения.

Пробуждение всегда мучительно. С трудом разлипаются глаза. Кожа покрыта вязкой коркой из пота, репеллентов и изрядно припорошена вездесущим песком. Из волос не вымывается пыль, сколько их ни закрывай. Пыль въелась во всё: в одежду, обувь, в мыла и шампуни. Она скрипит, когда делаются записи на бумаге. Она же лезет в пищу. А вот сам паёк совсем не лезет! Только все знают, что надо есть, вот и едят. Но, тошнее всего смотреть на Мариуша Кондора — он чист, свеж и доволен.

Раскопки каждый день приносили новые сюрпризы и ящики наполнялись очень быстро.

Под дряхлым стенами Стамуэна скрывалась настоящая археологическая свалка. Предметы, погребённые в сухом песке, сохранились очень хорошо, но была во всём ходе работ немалая странность. Такое впечатление, словно понятие исторических слоёв здесь было лишним. В одной плоскости обнаруживалась и бактрийские украшения, и эллинская керамика, датированная пятым веком до нашей эры, и черепки этрусских ваз. Даже извлекались, как предполагал профессор, почти целые шумерские таблички, только в на них невозможно было разобрать ни единого знака. Казалось, кто-то нарочно обколол клинописные следы.

Кондор не знал, что и думать — до него тут уже побывали экспедиции, но ничего не находили. И вот, чуть ли не перед входом в город, перед главными воротам обнаруживается масса ценных находок, причём совершенно разных эпох! Вот Кондор и бдит над своими практикантами, чтобы те случайно не пропустили что-нибудь ценное. Студенты люди легкомысленные: у них лишь флирт в голове да танцы!

Да нет, в целом всё не так уж плохо. Чего ныть? Вот ему рассказывал старшекурсник как угодил на практику в тропических болотах. Вот уж где был кошмар! С тех пор он на все вечеринки наряжается только мухой цеце! А кем нарядится Вилли, когда вернётся?

Валентай поднял голову и вздохнул.

— Уилл, как дела? Нашёл артефакт? — лениво поинтересовался копавший в соседнем квадрате Боб Мелкович, здоровый такой качок. То, что он уже третий день гнездился рядом, ничего хорошего не обещало.

Боб ничего не делал просто так. Никакой артефакт Мелковича никоим боком не интересовал. Единственное, что могло заставить его двигаться активно — это банальная ревность и, скорее всего, развязки следовало ожидать совсем скоро. Вилли опять вздохнул и продолжил дело.

— Я хочу тебе сказать, Валентай, ты к Нэнси не клейся. Иначе я с тобой вот так поступлю, — недалёкий Мелкович поднял обломок и сжал его в своей большой ладони. Осколок жалобно крякнул и просыпался мелкой пылью меж пальцев Боба.

Ну вот, началось. Чего ради этот убогий полез в археологию? Шёл бы на ринг долбать по мордам. Было такое подозрение, что не наука позвала этого громилу, а просто этот футболист влюбился в неприступную фею — Нэнси Грэхем.

Вилли нисколько не клеил к Нэнси. Да и она на него видов не имела. Нэнси была надменной и очень серьёзной отличницей с их факультета. Она вообще подчёркнуто игнорировала ухажёров. Её интересовала наука и только она. Нет, синим чулком Грэхем не была, и на вечеринках таблицу элементов не декламировала. Но, всяким попыткам устроить возле неё всякие там обниманцы устраивала самый решительный отпор. С Вилли она общалась довольно охотно, лишь по той причине, что он никогда не изображал из себя ковбоя. Но, Мелковичу всё это было невдомёк. Он был слишком прост и понимал все вещи излишне примитивно. Боб полагал, что Нэнси просто набивает себе цену, и его очень раздражал собственный неуспех. С кого в таком случае следует спросить? Боб полагал, что с Валентая.

Вилли постарался сосредоточиться на работе. До окончания осталось часа два и он должен накопать ещё хоть пару целых керамических изделий. И вообще — такое впечатление, что население Древнего Востока и Европы специально шаталось к Стамуэну много веков подряд только затем, чтобы выбросить здесь битые горшки и всякий прочий антикварный мусор.

Мелкович мрачно ковырял землю. Отвращение, которое он испытывал к работе, распространялось вокруг него, словно дурной запах. Здоровяк покопал ещё немного и стал искать повод отвлечься. Поднял голову и посмотрел на неподвижную толпу, по обыкновению стоящую у края. Что-то они сегодня слишком близко подошли. И куда смотрит Кондор!

У западного края котлована, на верху которого стояли аборигены, работала невысокая девушка. Она выглядела, как школьница, из-за хвостиков, выглядывающих из-под соломенной шляпы. Алисия Морешо, подруга надменной красавицы Нэнси, была очень белокожей и постоянно страдала от солнечных ожогов. Очень упорная, привыкшая всегда добиваться своего. Но, это только в отношении учёбы. А в личной жизни её преследовали неудачи. Дело в том, что Алисия Морешо давно и безнадёжно была влюблена в Габриэла Морриса, этакого красавца в киношном стиле.

Что принесло Морриса в археологию — непонятно. Но, он всегда был душой любой компании, знал великое число шуток, приколов и анекдотов. Девушки от него млели, а парни терпели лишь потому, что он всегда умел развлечь компанию. Моррис был парень весёлый и заводной, он и прозвище имел подходящее — Красавчик. Дело у Габриэла всегда спорилось. Даже непонятно, когда он успевал и позубоскалить, и больше всех найти обломков. Алисия, что ли, ему подбрасывает? Никто, правда, её за этим делом ни разу не застукал.

Вот Алисия встала и принялась близоруко рассматривать какую-то мелочь, потом огляделась в поисках профессора Кондора. Он тем временем возился с лупой у одного из ящиков. Алисия не стала ждать и направилась к нему со своей находкой. По дороге она совершила порядочный крюк, чтобы пройти поближе к Моррису и послушать, о чём он так обольстительно вещает своей соседке — Маргарет Мэллори.

Вилли прекратил работу и наблюдал со стороны за этой сценой. Что-то заставило его насторожиться. Чувство тревоги, неизвестно откуда взявшейся, протянуло своё тонкое щупальце в подсознание молодого человека. Он не мог определить причины этого странного чувства и внимательно огляделся. Что-то было неправильно. Глаза его пробежали по однокурсникам, кропотливо копающимся в земле. Потом он посмотрел на небо. Оглядел горизонтальные слои в профиле раскопок. И уже решил было, что ошибся, как вдруг раздался многоголосый вопль.