Джек Уильямсон - Подводный город Страница 2

Эсков взял себя в руки и задумчиво посмотрел вдаль.

— Наверное, я и в самом деле… боюсь землетрясений, — тихо сказал он.

— Да, тогда Кракатау для тебя неподходящее место! Там их долго ждать не приходится! — Дэнторп самодовольно ухмыльнулся, словно землетрясения были таким же природным богатством Кракатау, как нефть или олово. — Яванская впадина — это район великой геологической аномалии. В земной коре там образовался гигантский разлом. Вы когда-нибудь слышали про извержение вулкана Кракатау? Оно произошло больше ста лет тому назад. По океану прокатилась тридцатиметровая волна… конечно, по поверхности… Но там было много других грандиозных явлений…

— Послушай, Дэнторп, — прервал я нового знакомого, серьезно заинтересовавшись этой информацией. — И что же хорошего в подводном землетрясении?

Я не случайно задавал ему этот вопрос. Конечно, землетрясения и на суше — страшное бедствие. Но в океане их последствия во много раз серьезнее. Даже самое слабое землетрясение может разорвать нитку подводного трубопровода или направить бурлящее море в подводную шахту. Не говоря уже о том, что подземный толчок может на секунду нарушить действие иденитовой оболочки — и этой секунды будет вполне достаточно для того, чтобы расколоть купол подводного города.

— Что хорошего? — с нахальной улыбкой переспросил Дэнторп. — О, в них много хорошего, Иден! Прежде всего они распугивают салаг…

Его просто распирало самодовольство!

— И человек с внутренним чутьем может спокойно заняться своим делом. Возьмите, к примеру, моего отца. У него в Кракатау-Доум солидный бизнес. И он не думает о землетрясениях.

— Твой отец? — Я неожиданно вспомнил, что слышал эту фамилию. — Так этот тот Дэнторп, который…

— Конечно, ты должен был слышать б нем, — кивнул Харли Дэнторп. — Он купил нижний ярус в Кракатау-Доум, когда там не было ничего, кроме шести прилепившихся друг к дружке иденитовых пузырей и неопределенных надежд на будущее. Но мой отец дошел до самого верха! После каждого землетрясения цены резко падали — он покупал все, что мог, и становился богаче! Потом отец получил постоянное место на фондовой бирже, вошел в городской совет. Он уже так давно живет на глубине, что люди прозвали его Бен-водяной…

Боб встревоженно нахмурился.

— Бен-водяной! — недовольно прервал он Дэнторпа. — Для меня это имя означает примерно то же самое, что «паразит». Если уж ты действительно хочешь поговорить о первооткрывателях — о тех, кто взялся осваивать морское дно, когда суша оказалась перенаселенной, — попроси Джима рассказать про его дядю, Стюарта Идена. Да, того самого Стюарта Идена, который изобрел иденит!

Дэнторп посмотрел на меня недоверчивым взглядом.

— А что, старый Стюарт Иден — твой дядя?

— Да, — коротко бросил я. Мне не нравилось распространяться на эту Тему. Дядя Стюарт не раз говорил, что родство со знаменитым человеком — это предмет для гордости в семейном кругу, но не способ влиять на поведение окружающих. От этого я, конечно, не переставал гордиться тем, что довожусь племянником человеку, стоявшему у основания огромной подводной державы.

Все замолчали.

— Мой отец мог бы купить твоего дядю с потрохами и даже не спросил бы сдачу, — через секунду с вызовом сказал Дэнторп.

Я не произнес ни слова — так меня учил когда-то дядя Стюарт. Харли Дэнторп покосился на Боба.

— Ну а как насчет тебя, Эсков? Что ты скажешь про своих родственников?

— А что тебя интересует? — сквозь зубы процедил Боб.

— Разве у тебя нет семьи? Ты хотя бы намекни — кто твои родители? Какое у них состояние? Где они живут? Расскажи нам, чем занимается твой старик?

— Мои родители — обычные люди, — медленно ответил Боб. — Мой отец зарабатывает на хлеб собственным трудом.

— Он что, подводник? — с издевкой спросил Дэнторп. — Или сухопутная крыса?

Это было уже слишком.

— Оставь его в покое, Дэнторп! — вмешался я. — И послушай, что я тебе скажу: если во всем, что ты тут болтал, есть хоть какая-то доля правды — значит, нас троих ждет общее задание. Так что давай забудем про родственников и сосредоточимся на деле.

Дэнторп лениво повел плечами, а потом кивнул в сторону Боба. Тот задумчиво провожал взглядом белый парус скользившего по морю кебота.

— Ты лучше скажи своему приятелю, чтобы он сосредоточился! Если быть откровенным, такому человеку, как он, нечего делать в Кракатау. Это место не для тех, кто боится землетрясений!

После того как Дэнторп ушел, мы с Бобом направились в общежитие. Я видел, что Эсков явно не в своей тарелке, и пытался как-то приободрить его.

— В конце концов, мы еще не видели никакого приказа, — сказал я. — Может быть, мы так же, как и все остальные, спокойно начнем осенний семестр.

— Похоже, что нет, — угрюмо покачал головой Боб. — Не забудь посмотреть на доску приказов.

В холле общежития мы увидели первокурсника-дневального, тот прикреплял на доску свежий приказ. Заглянув ему через плечо, я прочитал:

«Нижепоименованным курсантам явиться в 17.00 в кабинет начальника академии: Дэнторпу Харли,

Идену Джеймсу,

Эскову Роберту».

Мы понимающе переглянулись. И тут я вспомнил!

— Я не знаю почему… Но дежурный офицер говорил про тринадцать ноль-ноль! Разве не помнишь?

— Я не слышал, о чем вы говорили, — признался Боб. — Я же был под водой…

И тут салага-дневальный встал по стойке «смирно» и отдал нам честь.

— Сэр! Курсант Уолтер Тайлден. Разрешите обратиться?

Такое четкое соблюдение субординации сразу же вызвало у меня искреннее восхищение: сам я, поступив на первый курс, то и дело попадал впросак.

— Обращайтесь, курсант Тайлден! — откозыряв, разрешил я.

Глядя мимо меня и опустив подбородок так, что его нижняя челюсть с трудом могла двигаться, дневальный на одном дыхании выпалил:

— Сэр, курсанту Идену приказано явиться к начальнику дважды…

— Так, и… — прервал я затянувшуюся паузу.

— В тринадцать ноль-ноль его ждут для беседы в связи с сообщением о возможной смерти его дяди, Стюарта Идена.

2

ОТЕЦ ПРИЛИВ

На серебряной доске, висящей над кораллово-красными дверями административного корпуса, был выгравирован девиз академии: «Прилив не ждет!»

И все же мне пришлось подождать.

До назначенного времени оставалось десять минут. Но попасть в кабинет начальника академии я должен был именно в тринадцать ноль-ноль, минута в минуту. Поэтому я, опустив голову, сидел в приемной и бесконечное число раз задавал себе один и тот же вопрос: насколько соответствует происходящему то, что сообщил мне дневальный?