Дмитрий Колосов - То самое копье Страница 2

Пройдя через захламленную пасть подъезда, человек поднялся по лестнице на третий этаж и двинулся вдоль по коридору, мысленно отсчитывая лишенные дверей проемы. Найдя нужный, человек свернул направо и очутился в небольшой комнатушке. Могло показаться, что здесь ничего нет. Разве что пыль, испещренная крысиными следами. Но человек знал, что впечатление пустоты обманчиво. Потянувшись, он коснулся рукой едва приметного выступа. Раздался негромкий скрежет, и часть стены провалилась внутрь. Лунный свет выхватил нишу, посреди которой стоял контейнер. Человек склонился над ним, набрал код и откинул крышку. Беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что там есть все необходимое для долгого и опасного путешествия. Закладывая когда-то контейнер в тайник, человек еще не знал, что и для чего ему может понадобиться, однако он поместил в него именно то, в чем нуждался сейчас. Он обладал бесценным даром просчитывать на много ходов вперед любую партию, а эту он просчитал, еще не сделав первый ход. Закрыв контейнер, человек с легкостью, свидетельствующей о немалой физической силе, поднял его и направился к выходу из комнаты. Он вернулся туда, откуда начал свое путешествие по дому, и начал спускаться еще ниже — в подвал. Тусклый свет извлеченного из контейнера фонарика освещал ему дорогу.

Подвал, заваленный всевозможным хламом, смотрелся неприглядно. Он дохнул на человека утробным гнилостным запахом. Отовсюду доносились шорохи и тонкий писк. То было царство крыс.

Лицо человека слегка дрогнуло. В глубине души он боялся крыс, хотя ни за что не признался бы себе в этом. У него и без того было слишком много слабостей. Впрочем, его гибкий ум умел находить как дурные, так и положительные стороны в любом предмете, поэтому он признавал за крысами врожденную способность к организации и невероятную живучесть. Им недоставало только широты видения мира, ограниченного затхлым подвалом, иначе они давно вознеслись бы над людьми. Человек мог бы научить крыс, как это сделать, но не желал этого. Он презирал людей, но к крысам питал чувство более сильное, чем презрение. Крыс человек ненавидел. Они были тем же стадом, что и люди, но еще более ненасытным, злобным и трусливым. Человек же ненавидел само слово — стадо.

Поставив контейнер на пол, человек принялся раскидывать груду хлама у стены: обломки стульев, полуистлевшее тряпье, мятые коробки, пластиковую посуду со столетними объедками. Подобное занятие вряд ли могло доставить удовольствие, поэтому человек, брезгливо кривя губы, старался работать как можно быстрее. Руки его покрылись грязью, потревоженная пыль неторопливо и основательно оседала на щегольском костюме. Как и все, он не любил грязную работу, но если того требовали обстоятельства, мог нырнуть в бочку золотаря. Ради победы он шел на любые жертвы.

Очень скоро подступы к стене были расчищены, и за ней открылся потайной ход — узкий тоннель, наполненный пугающей чернотой. Человек не боялся темноты и не страдал клаустрофобией. Он поднял контейнер и, рассекая тьму лучом фонаря, двинулся вперед.

Тоннель был длинен и запутан, но человеку уже приходилось бывать в нем. С тех пор прошло много лет, но человек обладал великолепной памятью. Он шагал уверенно, ни на мгновение не задумываясь над тем, куда свернуть, когда тоннель разветвлялся. Этими ходами уже давно не пользовались, вентиляция не работала, спертый воздух скрипел в легких, что причиняло человеку видимые неудобства. Однако терпения ему было не занимать. Стиснув зубы, он шел вперед до тех пор, пока не уткнулся в металлическую дверь. В последний раз ее открывали бог весть когда, о чем свидетельствовали ржавчина и толстый слой пыли, но электронный замок был в порядке. Шифр, рассчитанный на несколько миллионов комбинаций, человек разгадал с шестой или седьмой попытки. Дверь со скрежетом отъехала в сторону, и он проник сначала в узкий коридор, а из него — в просторное помещение, посреди которого располагалось замысловатое устройство из десятка модулей и громадного пульта, окружавших небольшую, овально очерченную площадку.

На лице человека появилась довольная улыбка. Он достиг своей цели. Все остальное было проще простого. Введя в считывающее устройство пароль, человек оживил машину. Тревожно замигали индикаторы, словно призывая человека одуматься и переменить решение. Включив питание, он тем самым выдал свое местонахождение, и теперь с минуты на минуту могли нагрянуть непрошеные гости. Но человек не ушел, наоборот, его движения стали лихорадочно быстрыми, пальцы забегали по клавиатуре, выводя на дисплей длинные столбцы знаков. Работа, судя по всему требовавшая немалого времени, отняла у него считанные мгновения. Еще несколько мгновений ушли на то, чтобы убедиться, что с программой все в порядке. Потом человек ввел кодовое слово, стирающее ее, и установил время отсчета: пятьдесят секунд.

Словно не в силах решиться, он постоял, наблюдая за тем, как мельтешат на дисплее цифры, затем взял контейнер и взошел на платформу. Мигающая под грозно нависшим потолком лампочка высвечивала его жестко очерченное лицо, придавая ему попеременно то синий, то красный оттенки. Человек незряче смотрел перед собой. Он отправлялся в бесконечно далекое путешествие и знал, что ему не вернуться назад, и дело было не в том, что обратный путь ему заказан. Просто никто из обитателей здешнего мира не желал его возвращения. Еще было не поздно сойти с платформы и раствориться в тоннеле, а потом, изменив внешность, продолжить нескончаемую игру против общества, однако он знал, что не сделает этого. Рамки прежней игры уже не устраивали его. Раньше была именно игра, развлечение, чтобы убить время. Человек жаждал дела. И потому он отправлялся в прошлое, которое должно было стать настоящим и выхолостить тем самым будущее. Люди считали это невозможным, но для человека не было ничего невозможного. Недаром люди безмолвно и безропотно признали за ним право смотреть на них свысока.

Двойка на дисплее толкнула единичку в ноль, и помещение залил яркий свет, словно вспыхнула звезда. Потом звезда погасла, растворившись в темноте, и вместе с ней исчез человек, оставив на пыльной платформе лишь отпечатки своих башмаков. Человек исчез подобно звезде, чье имя носил…

Тишина — вечная спутница ночи. Струящаяся в распахнутые окна прохлада, лунный свет, убаюкивающий сознание, и тишина, которую лишь самую малость разрушают цикады, выводящие в траве свою нескончаемую песню. Тишина… Тишина и ночь. Ночь и тишина. Тишина — для кого угодно, но только не для Шевы.

Надсадные, раздирающие ночное спокойствие звуки буравили ей мозг. Шева ворочалась с бока на бок, затыкала уши, прятала голову под подушку — все было напрасно. Шел уже третий час ночи, а она никак не могла уснуть. И виной тому был храпящий над ухом негодник Броер. Среди людей много виртуозов храпа, но Броер, несомненно, мог претендовать на титул короля храпунов. Не существовало такой замысловатой рулады, какую не могли бы вывести его глотка и мясистый, покрытый рыжеватыми пятнами нос. С трудом продираясь через причудливый лабиринт его носоглотки, то, что у нормального человека именуется дыханием, превращалось в гамму звуков от высоких всхлипов до басовито рычащего хрипа. Разнообразие звуков сделало бы честь лучшему из симфонических оркестров, замени он вдруг свою медь и струны на дарованные матерью-природой инструменты Броера.