Доминик Грин - Дело из затерянного мира Страница 2

— Не совсем, Уотсон, — с этими словами Холмс достал спрятанную в футляре для тромбона стопку книг и бумаг и принялся быстро перелистывать какой-то журнал. — Я составил список всех животных наших дней, способных убить человека, и стал выводить их из дела методом исключения. Леопард не напал бы сверху, если только не притаился на дереве, но на древесных стволах вокруг я не обнаружил никаких следов когтей. Слон обладает достаточным ростом, но он скорее ударил бы бивнями или затоптал жертву ногами, в противоположность укусам. В конце концов, я заключил, что виновником является существо, неизвестное современной зоологии.

Поэтому я перешел от зоологии к палеонтологии. На телах не было двойных колотых ран, характерных для нападения саблезубого тигра, или шести вдавленностей, которые свидетельствовали бы об атаке разъяренного уинтатерия. Я просмотрел с десяток толстых томов в Британском музее, прежде чем нашел преступника. Это злодеяние, Уотсон, совершил мегалозавр — огромный зверь юрского периода, передвигавшийся на мощных лапах с тремя когтями. Его пасть была усеяна клыками, как пещера сталактитами. Я знаю, что вы скажете, Уотсон — на земле нет живых мегалозавров. Но заметьте, что из Бельгийского Конго поступают сообщения о созданиях, как две капли воды похожих на стегозавров. Мало того, я напал на один в высшей степени замечательный экспедиционный отчет, который собираюсь вам зачитать.

Холмс нашел нужную страницу и стал громко и с воодушевлением читать:

— Известия Лондонского зоологического института, 13 июня 1917 года. Профессор Челленджер прочтет перед общим собранием членов института доклад о выдающихся открытиях, совершенных недавно на одном из верхних притоков Амазонки…

— Вся эта история оказалась чистейшим вздором! И была целиком и полностью опровергнута. Экспедиция не привезла никаких доказательств существования живых динозавров на Амазонке.

— Полагаю, Уотсон, вы помните о том, что правдивость публичного отчета об экспедиции, опубликованного мистером Эдуардом Мелоуном из «Дейли газетт», сомнений не вызывает, — укоризненно произнес Холмс. — Так вот, несколько дней назад я пересек пролив, чтобы ознакомиться с событиями в непосредственном изложении профессора Челленджера. Увлекательное чтение, доложу вам! Как вы знаете, с записками профессора расправились цензоры ее величества, книгу пришлось печатать во Франции, и лишь единичные экземпляры достигли английских берегов.

Он раскрыл другой том — книгу в твердом переплете с кричащим изображением дамы в ночной сорочке, которую самым невероятным способом атаковала толстая мезозойская рептилия.

— 13 сентября 1916 года. Дико, отвратительно напился ферментированными выделениями гигантских пауков, что туземцы называют хула-хула. Как и раньше, вижу повсюду огромных зеленых динозавров. Мало-помалу приучаю себя к жуткой мысли: они могут оказаться настоящими. Сегодня после чая, когда Мелоун, Рокстон и Саммерли покинули лагерь, забавлялся поблизости с двумя воображаемыми красавицами каменного века, наслаждаясь их гибкими, медового цвета телами, казавшимися на удивление реальными…

— Довольно, Холмс! — прервал я. — Бредовые видения человека в горячке, вызванной арахнолизином, вряд ли доказывают существование живых динозавров.

— Согласен, Уотсон. Но пойдем дальше.

1 декабря, 1916. Мы счастливо возвратились в Англию; ни мои спутники, ни таможенно-акцизное управление не заподозрили, что далеко не весь мой багаж был задекларирован. Яйцо — как и следовало ожидать — имеет яйцевидную форму, размером оно с большой кокосовый орех, ярко-оранжевого цвета, с пористой скорлупой. Инкубатором мне служил грузовой трюм, где я тайком покрывал яйцо гниющими кухонными отбросами и при всяком удобном случае сам его высиживал. Когда старший стюард спросил, почему я сижу в трюме на куче отбросов, я честно ответил, что высиживаю яйцо, из которого со временем вылупится двадцатифутовая ящерица-каннибал, после чего он только ухмыльнулся, дружески отдал честь и предоставил меня самому себе.

2 февраля, 1917. Мой птенец вылупился. Кормлю индюшиными тушками; ящерица поглощает их с большим аппетитом. Я назвал ее Глэдис в честь этой хищной рептилии, невесты Мелоуна. Глэдис очень привлекают яркие предметы и движение. Похоже, уже утрачена кошка — толстое и бесполезное пушистое животное, способное лишь портить дорогостоящую обивку. Жена вне себя от горя. Мне начинает нравиться Глэдис.

10 апреля. В Глэдис теперь больше шести футов длины. Собираюсь привести ее на одну из лекций отъявленнейшего болвана Уолтона о зародышевой плазме. Я ничего не скажу, не сделаю никакого объявления — просто возьму Глэдис на длинный поводок, сяду в задних рядах и буду со значением посматривать на Уолтона. Пусть тогда сей тупоголовый фигляр попробует отрицать существование живых палеозоонов.

Грин, обучавший музыке наших детей, собрал вещи и уехал. Жаловался на то, что ему приходилось вести уроки в одной комнате с Глэдис; утверждал, что музыка приводит ее в дикую ярость. Скатертью дорога, ибо его музыка давно вызывала у меня такую же ярость — подумать только, он целыми днями напролет разучивал «Юпитер» Холста.

— Ближе к делу, Холмс.

— 23 сентября. Договорился, что мистер Гласс, импортер лучшей ирландской говядины, до глаз заросший бородой, будет регулярно снабжать Глэдис мясом. По осмотре склада мистера Гласса начал подозревать, что его говядина некогда имела привычку испускать лошадиное ржание, но цены он держит низкие. Два его помощника доставили первую партию в нашу гостиную, где сейчас обитает Глэдис. Наглые лакеи засомневались в том, что оконные решетки смогут удержать Глэдис от побега. С готовностью показал им, что окна можно открыть только снаружи.

25 сентября. Надел водолазный шлем и стальные рукавицы и понес Глэдис угощение — половину лошадиной туши. Какое несчастье! Окно открыто, гостиная пуста, на лужайке трехпалые следы, исчезающие вдалеке.

Холмс захлопнул книгу.

— Вы всерьез убеждены, что в Хэмпстед-хит орудует палеозойский хищник?

— Я проверил полицейские архивы, Уотсон. За последние двенадцать месяцев в Хэмпстед-хит и окрестностях зарегистрировано свыше пятнадцати необъяснимых случаев декапитации и исчезновения животных. Полиция, несомненно, так и не связала их с нашим делом, поскольку ни в одном из них не встречались тромбоны.

— Иными словами, в убийствах виновато доисторическое чудовище?

— Отчасти, Уотсон. Некоторые аспекты дела все еще ускользают от меня. К примеру, в шести случаях свидетели утверждали, что соло тромбониста сопровождала одинокая скрипка, которая присоединялась к рефрену как раз перед тем, как музыка внезапно и трагически обрывалась. Нет, друг мой — боюсь, что мозг, стоящий за этими печальными событиями, является продуктом недавнего развития.