Деймон Найт - Сюжетный поворот Страница 2

В этом чемодане, под неаккуратными стопками набросков и акварелей, хранилась небольшая картонная папка. В папке лежали две газетные вырезки.

Одна вырезка из «Пост» трехлетней давности: там был запечатлен Джонни, стоящий на одной ноге в позе свихнувшегося фламинго, обтекаемый потоком воды из гидранта, который тогда как раз открыли сорванцы с Третьей авеню. Другая, из «Джорнэл», датировалась двумя годами раньше: там Джонни, казалось, мечтательно прогуливается вверх по стене, на самом же деле он только что поскользнулся на заледеневшей улице в районе Сороковых.

Не веря своим глазам, он несколько раз моргнул. На заднем плане первой фотографии виднелось с полдюжины фигур, в основном дети.

Среди них — твидовая дама.

На заднем плане второй фотографии присутствовал лишь один человек. Седовласый старичок.

Хорошенько поразмыслив, Джонни понял, что страшно напутан. На самом деле ему никогда не нравилось изображать клоуна, у которого рубашка вечно попадает в ширинку, который намертво застревает в лифтах и дверях-турникетах и без конца спотыкается на булыжнике. Джонни кротко принимал все это как свою горькую долю, а в перерывах между бедствиями у него находилась масса поводов посмеяться.

Но если предположить, что все это с ним проделывали?

Большая часть таких происшествий была вовсе не смешна, с какой стороны ни глянь. Раз получилось, что водитель автобуса зажал дверью ногу Джонни и тащил его метра три, отчего бедняга прыгал по мостовой. Серьезных ушибов Джонни тогда не досталось, но что, если бы его вовремя не заметил тот пассажир?

Художник снова осмотрел вырезки. Вот они, знакомые все лица, и даже одежда та же самая, если не считать того, что старичок был в пальто. Даже выцветшие полутона передавали хищный блеск его очков, а острый клюв твидовой дамы смотрелся почище ястребиного. Жуть!

Джонни стал душить панический страх. Он почувствовал себя человеком, беспомощно ожидающим развязки давнего дурного анекдота, или мышью, с которой забавляется кошка.

Дальше должно случиться что-то совсем скверное.

Дверь открылась, кто-то вошел в комнату. Джонни поднял напряженный взгляд, но это оказался всего-навсего Герцог — дюжий, в заляпанной краской нижней рубахе, с пережеванной сигаретой в уголке рта. Привычные залихватские усы Герцога в стиле Эррола Флинна и пара черных, типа «чей ты оруженосец?», бровей теперь соседствовали с мехом суточной щетины. Вероломен, умен, задирист, изобретателен, умеет внушать доверие, великий скандалист и соблазнитель женских сердец, короче, один к одному Челлини, если не считать того, что таланта у него ни на грош.

— Прячешься? — спросил Герцог, показывая клыки.

До Джонни понемногу дошло, что, увидев его скорчившимся в таком виде перед шкафом, можно подумать, что он собирается нырнуть туда и натянуть на голову пальто. Он судорожно поднялся, хотел сунуть руки в карманы и обнаружил, что все еще держит вырезки. Слишком поздно. Герцог аккуратно отобрал вырезки у Джонни, изучил их критическим оком, а затем с серьезной миной взглянул на товарища.

— Не слишком лестные документы, — заметил он. — У тебя что, кровь на лбу?

Джонни пощупал лоб, на пальцах осталось чуть-чуть красного.

— Я упал, — неловко пояснил он.

— Мальчик мой, — сказал ему Герцог, — с тобой что-то случилось. Исповедуйся своему старому дядюшке.

— Да я просто… Знаешь, Герцог, я занят. Тебе что-нибудь нужно?

— Только одно — быть твоим верным советником и проводником, — заверил Герцог, надежно впрессовывая Джонни в кресло. — Просто откинься на спинку, расслабь все сфинктеры и скажи первое, что придет в голову. — Он явно ждал ответа.

— Уфф, — выдохнул Джонни. Герцог умудренно кинул.

— Висцеральная реакция. Ты экзистенциалист. Хочешь избавиться от самого себя — убраться подальше. Скажи, когда ты идешь по улице, тебе не кажется, что здания с обеих сторон вот-вот начнут сходиться? Не преследуют ли тебя зелёные человечки, что появляются из разных деревяшек? Не испытываешь ли ты всеподавляющую потребность оставить город?

— Испытываю, — искренне ответил Джонни. Герцог, похоже, удивился.

— И что же? — Спросил он, разведя руками.

— Куда мне отправиться?

— Я рекомендую солнечный Нью-Джерси. Интереснейшая штука — у каждого городишки свое название. Их миллионы. Выбирай любой. Хакенсак, Перт-Амбой, Пассейик, Тинек, Ньюарк? Нет? Ты совершенно прав, слишком соблазнительно. Дайка подумать. Дальше на север? Провинстаун. Мартас-Вин-Ярд — в это время года там чудно. Или Флорида. Я уже вижу, Джонни, как ты сидишь на солнышке у сгнившей пристани и ловишь трахинотусов на гнутую булавку. Мирный, размякший, свободный от забот…

Джонни ворошил в кармане мелочь. Художник не знал, что у него в бумажнике — таких подробностей он никогда не знал, — но был уверен, что маловато.

— Герцог, а ты случайно не видел Теда Эдвардса? — с надеждой спросил он.

— Нет. А что?

— Гм. Он должен мне немного денег, вот и все. Сказал, что отдаст сегодня или завтра.

— Если дело в деньгах… — мгновение спустя произнес Герцог. Джонни с недоверием на него взглянул.

Герцог доставал из кармана засаленный бумажник. Щелкнув кнопкой, он вдруг помедлил.

— Джонни, а ты правда хочешь выбраться из города?

— Ну да, конечно, только…

— Зачем тогда вообще друзья, Джонни? Просто обидно. Пятьдесят хватит?

Герцог отсчитал деньги и сунул их в онемевшую ладонь Джонни.

— Ни слова. Дай я запомню тебя таким, какой ты есть. — Он изобразил рамку и прищурился. Затем вздохнул, взял потрепанный чемодан и с неимоверной энергией принялся за работу, запихивая туда вещи из платяного шкафа. — Рубашки, носки, нижнее белье. Галстук. Чистый носовой платок. Вот и чудно. — Он закрыл крышку. Затем, пожав руку Джонни, стал подталкивать его к двери. — «Не думай, что все это было прекрасно, ведь так не бывало. По жизни плывем в океане — плывем, говоря лишь друг с другом. Лишь голос и взгляд, затем только тьма и молчанье».

Джонни вдруг уперся.

— В чем дело? — осведомился Герцог.

— Я только что понял — сейчас не могу. Отправлюсь вечером. Возьму билет на последний поезд.

Герцог выгнул брови.

— Но чего ждать, Джонни? Коси траву, пока солнце. Куй железо, пока горячо. Время не ждет.

— Они увидят, как я уезжаю, — растерянно ответил Джонни. Герцог нахмурился.

— Хочешь сказать, тебя и впрямь преследуют зеленые человечки? — Лицо его вдруг задергалось, и Герцог с трудом восстановил неподвижность своей физиономии. — Что ж, тогда… извини. Минутное затмение. Но видишь ли, Джонни, тогда тебе никак нельзя терять время. Если тебя преследуют, они должны знать, где ты живешь. Почему ты так уверен, что они сюда не заявятся?