Чарльз Ингрид - Вызов принят Страница 2

Лицо Пеписа вспыхнуло огненным румянцем гнева. Он сунул руку в карман и надменно спросил:

— А какая, собственно говоря, разница? Вы согласились вернуться на Мальтен, а это — мои владения.

Элибер сжала губы и промолчала. Хотя она вполне могла бы напомнить императору, что Мальтен, а вернее — мальтенские трущобы, были и её владением тоже. Когда-то она жила в них, перебиваясь с хлеба на воду и стараясь не умереть. А потом появился Джек…

— Но — только без траков, — быстро сказал Шторм и придвинулся поближе к своей спутнице.

Пунцовый румянец мгновенно сошел со щек Пеписа, гнев сменился вымученной дрожащей усмешкой:

— Это желание мне понятно, — сказал он. — Я еще не забыл того болезненного страха, который заставил вас бежать с планеты. Что бы тут ни происходило, а я не желаю, чтобы из-за вашей прихоти развалился Союз, который мне удалось возродить с таким трудом!

— Союз? И это вы называете союзом? На вашу территорию проникли враги, а потом законодательным путем покорили вас, но вы слишком слепы, чтобы увидеть хоть что-то, — руки Шторма напряглись и сжались в кулаки. — Хотел бы я знать, как им удалось втянуть вас в это!

— Есть вещи, о которых вам ничего неизвестно, — надменно сказал император.

— Так почему же вы не возьмете на себя труд разъяснить мне, в чем дело? В чем суть ваших планов?

Пепис раздраженно надул губы, вынул руку из кармана и ударил кулаком о стену, потом — подошел к пульту связи и скомандовал:

— Снимите защитные экраны с иллюминаторов!

Защитный экран на иллюминаторе начал подниматься, и темную каюту залил яркий свет мальтенского солнца. Пепис ткнул пальцем в сияющее пространство на противоположной стороне космического порта. Джек повернул голову и посмотрел туда, куда указывал император. Его глаза сузились.

— Это уокеры. Они услышали о прибытии моего личного корабля и пришли посмотреть, не привез ли я назад их горячо любимого Калина, — голос Пеписа дрогнул от горечи. — Они — мятежники.

Джек выпрямился. Охрана императора, состоящая из траков и рыцарей в бронекостюмах, еле сдерживала напор уокерской толпы. Это зрелище вызвало у Шторма ощущение какой-то бесконечной ноющей боли.

— А они знают, что Святого Калина нет на корабле? — растерянно спросил он.

— Да, да, черт побери, да! Они успели узнать об этом еще тогда, когда мы были в пути. Конечно, помешать этому сброду я не мог, но все-таки я надеялся на лучшее! — император подошел поближе к окну. — Это и есть то наследство, — произнес он негромко, — которое пожелал мне оставить упрямый старик.

В мягких карих глазах Калина Джеку приходилось видеть и негодование, и гнев, но это совсем не было сутью священника. Его Святейшество, как лидер религиозной общины, никогда не желал войны, а тем более — войны религиозной. Скорее, дело обстояло наоборот: уокеры приобрели известность благодаря честностии справедливости, которые исповедовало все движение. Да и на новых планетах, так быстро и легко осваиваемых ими, искали они не материальные блага, а след Господа своего Иисуса Христа — ведь он вполне мог бы посетить любой из населенных людьми миров. Их религия была такой же терпимой, как и все другие, которые знал Джек. А этот фанатизм… Шторм еще раз посмотрел в окно… Нет, этот фанатизм не походил ни на что, о чем мог когда-нибудь мечтать Святой Калин.

Джек почувствовал, что сейчас должен что-то сказать, и повернулся к императору, но тот как-то странно и безучастно смотрел перед собой.

— В общем, вы можете называть моих доблестных рыцарей почетным эскортом, охраной и Бог знает как вообще, но выйти из корабля без их помощи мы не сможем. Через эту толпу нам не пробиться. — Пепис отвернулся от окна и добавил хриплым напряженным голосом: — Теперь ты не только предстанешь перед верховным судом и отбудешь срок за совершенную измену, ты ответишь мне и за те убийства, которые произойдут здесь.

Император фыркнул, еще раз посмотрел на Джека и вышел.

Элибер подняла голову и подождала, пока шаги Его Величества не стихнут в коридоре, а потом внятно, почти по слогам, произнесла:

— Оч-чень прият-ный в общении чело-век!

Джек хмыкнул, разжал кулаки и осторожно провел пальцем по бархатистой коже Элибер.

— Мы неплохая пара, — сообщил он ей. — Рыцарь-изменник и воровка!

Она засмеялась и порывисто сжала его пальцы.

— Правильнее будет сказать: убийца и воровка. Ты ведь никогда не предавал своего рыцарства, — её голос резко зазвенел в гулкой тиши корабля. — Это Пепис предал, распустил, разложил и рыцарей и саму идею, объединяющую этих людей.

Эти слова дробными маленькими молоточками застучали в висках Джека. Он наклонился над Элибер и ласково прошептал:

— Ведьма!

— Герой! — ласковым шепотом ответила она.

Весна не делила людей на богатых и бедных. её ровный радостный свет падал и на императорский дворец из розового обсидиана, и на серые покосившиеся строения мальтенских трущоб. Густая зеленая поросль не обращала внимания на холодный ветер и косую мелкую дробь ледяных дождей. Каждое растение, запустившее корни в землю, должно было выжить. И растения упорно росли вверх, разрывая асфальт и бетон, попадающиеся на пути. Только стены роскошного императорского дворца не допускали в себя живую бушующую жизнь, да и сама трава, будто бы чувствуя свою неуместность в этих величаво-холодных апартаментах, отступала назад и заселяла огромные клумбы и мягкие тенистые лужайки, а если ей не хватало места на отведенных для нее площадях, переселялась на тренировочные площадки, надеясь выжить даже под коваными каблуками солдатских сапог. Конечно, на тренировочных площадках трава погибала, не успев вылезти из-под земли, а на её месте росла новая, и опять неутомимо торила пути к свету, чтобы снова оказаться затоптанной тяжелыми военными сапогами. Но в этот день у травы была передышка, и она шелестела, стараясь вырасти как можно выше и поглотить как можно больше воды и света. Трава не хотела думать о своей судьбе.

Лассадей, сержант рыцарей Доминиона, по праву считался виртуозом на тренировочных площадках Мальтена. Лысая голова сержанта потемнела и сморщилась от лучей весеннего солнца. Он наклонился над перилами мостика наблюдения и с отвращением плюнул. Площадки пустовали, хоты в такие дни и ветеранам и новичкам сам Бог велел заниматься военной подготовкой, но взбунтовавшиеся уокеры не выпускали солдат с первого этажа дворца, и Лассадею оставалось только чертыхаться и благодарить судьбу за то, что па подмогу императору, как всегда, спешили траки. Кажется, министр Вандовер Баластер, как всегда, извлек пользу из обычного человеческого страха перед чужаками.