Кир Булычев - Связи личного характера Страница 2

– Во дает! – сказал Погосян. – «Здравствуйте», значит, на межпланетном языке, а Корнелий, ясное дело, ему обучен, да?

– С детства, – согласился с шуткой Грубин, который оставил свое дело и ни слова из сказанного не пропускал.

– Он мне сказал по-русски, – возразил Удалов. – Ну и я ему ответил: «Кто дал указание работы проводить?»

– Конечно, – сказал Грубин. – Видим мы человека на трех ногах, гостя из далеких звездных миров, а вместо «добро пожаловать» сразу ему ляпаем: «Кто дал указание?»

– Я перепугался, – проговорил Удалов. – В другом случае я бы ему все как надо сказал. А тут с перепугу взял быка за рога.

– А у него и рога были? – удивилась старуха Ложкина.

– Это он фигурально, – пояснил Василь Васильич.

– Я пошел, – сказал Погосян. – Я пошел, а то он меня вместо ужина, понимаешь, баснями кормит.

Но Погосян никуда не ушел. Ему хотелось, чтобы его стали останавливать, говорить, что все это шутка, но никто не останавливал и не говорил. Все знали, что, хотя у Удалова сильно развито воображение, хотя он человек нервный, он крайне правдив.

– Я его спрашиваю, – продолжал между тем Удалов, – а он машет своими ручонками и говорит: «Скандал, безобразие получается».

– Крупные они, пришельцы? – спросил Василь Васильич.

– Нет, не крупные, с третьеклассника.

– Я так и думал, – сказал Василь Васильич. – Откуда им быть крупными?

– Я хотел под шлагбаум подлезть, а он сначала не пускал, на надпись показывал, лопотал, что вход воспрещен. Ну, я ему и указал, что являюсь начальником ремстройконторы города Великий Гусляр, на окраине которого он ведет неизвестные работы.

– И не испугался?

– Испугался я потом, – признался Удалов. – А сначала меня взяло возмущение. Ездит тут на бульдозере, не пускает, людей пугает, и что характерно, бульдозер также не нашей марки. Тогда пришелец этот оробел и говорит мне: «Извините, не будете ли так любезны проследовать за мной, поговорить с нашим руководством?»

Жена Каца высунулась из окошка по талию и чуть не свалилась вниз.

– И ты пошел?

– А чего же? Пошел. Подлез под бульдозер, завернул за поворот, а там за холмиком открылось мне удивительное зрелище. И тогда я внутренне все осознал. Метров за тридцать дорога там была полностью разрушена, будто по ней громадным молотком стукнули или лавину обрушили сверху. Но я-то сразу понял, в чем фокус, – пониже на склоне лежала, накренившись, их летающая тарелочка.

– А какие опознавательные знаки были? – спросил подозрительно Погосян.

– Без опознавательных знаков. Им это не нужно. Лежала эта тарелочка, вокруг нее масса пришельцев. Одни тарелочку чинят, другие на дороге возятся. Техника, приспособления, дорожные машины – удивительно даже, сколько добра в этой тарелочке поместилось.

Грубин вылез из окна – ноги сначала, сам потом – и подошел поближе.

– Я их спрашиваю: «Вынужденная посадка?» Из толпы ко мне один подходит, тоже на трех ногах, и отвечает: «Безобразная посадка. Хулиганская посадка. Я, скажу честно, сделал штурману строгое предупреждение». Я спрашиваю: «Зачем же так строго?» И тогда он отвечал…

В этот момент Удалов прервал свои речи, ибо почувствовал, как Шехерезада, что слушатели полностью захвачены повествованием.

Удалов повернулся к своему окну и строго спросил:

– Ксения, скоро ужинать?

Ксения ничего не ответила.

– Успеешь еще, поужинаешь, – остановил его Кац. – Ты сначала свою байку доскажи.

– Кому байка, а кому действительность, – сказал Удалов, и никто не засмеялся.

– Давай дальше, – поторопил Василь Васильич. – Прохладно становится.

– Я спрашиваю, значит, – продолжал Удалов, закуривши, – «Почему так строго?» А мне главный пришелец отвечает: «А что делать? Представьте, – говорит, – себя на нашем месте. Прилетаем мы на чужую планету. Имеем, – говорит, – строгий приказ в контакты не входить, а лишь проводить визуальные наблюдения. Туземные, – говорит, – цивилизации должны развиваться по своим законам».

– Это кто такие туземные цивилизации? – спросил Погосян.

– Мы, – ответил за Удалова Грубин.

– Мы не туземная, – сказал Погосян. – Это оскорбительное слово. Мы что, получается, голыми бегаем? Голые, да?

– Не оскорбляйся, – сказал Грубин.

А Удалов между тем продолжал:

– «Избираем, – говорит мне главный пришелец, – тихое место на окраине мелкого городка…»

– Это кто такой мелкий городок? – опять перебил Погосян. – Великий Гусляр – мелкий городок, да?

– «Избираем мелкий, тихий городок, хотим сесть неподалеку, чтобы собрать образцы растительной флоры и сделать всякие снимки. И вот по вине этого головотяпа штурмана совершается катастрофа!»

– И правильно, – сказала старуха Ложкина. – Правильно, что строго предупредил штурмана. Если пустили в космос, так работай, а не ушами хлопай.

– Может, он увидел сверху, какая прекрасная наша Земля в окрестностях Великого Гусляра, – сказала жена Каца, – и рука у него дрогнула?

– А что, ихние предупреждения, они с изоляцией или как? – спросил Василь Васильич.

– Не знаю, не спрашивал, – ответил Удалов. – Если кому неинтересно, уходите. Не мешайте. Развели дискуссию.

Находясь в центре внимания, Удалов заметно обнаглел, и в тоне его появились металлические нотки. Слушатели замолкли.

– Вокруг нас роботы суетятся, машины, космонавты, спешат, чтобы их позор не стал достоянием земной общественности. Начальник шлемом качает, вздыхает по-своему и говорит далее: «А каково нам будет, если Галактика узнает, что наш корабль разрушил дорогу на Земле, в окрестностях Великого Гусляра? А представляете себе, как будут хохотать над нами нахальные акарили с планеты Цук? Как будут мяукать в припадке издевательства низменные душой тумсы? Как будут качать всеми своими головами мудрые йыкики? Ведь нас же предупредят на всю Галактику…»

– Нет, не иначе как у них предупреждение со строгой изоляцией, – сказал Василь Васильич.

– И как это ты, Корнелий, запомнил все эти имена? – спросил Грубин.

– Они знали, с кем на Земле встречаться, – ответил с достоинством Корнелий. – «Представляете мое состояние», – говорит этот пришелец, и я, конечно, выражаю ему сочувствие. И тут подходит к нам еще один, в полосатом комбинезончике, черненький, с глазками врозь. И что-то по-своему лопочет. Я пока осматриваюсь, полагаю, что им с дорогой и ремонтом тарелочки придется до ночи провозиться. Даже с ихней хваленой техникой. «Не знаю, – переходит тем временем на русский язык главный пришелец. – Но надеюсь, что сама судьба послала нам разумного и доброго туземца».

– Так и сказал – туземец? – спросил Погосян.