Наталья Игнатова - Лонгви Страница 2

Впрочем, хоть и туфта, а построены с умом. Более чем.

Ладно. Взять возьмут, но ломать не будут. Это ведь главное, в конце-то концов. Чтобы стоял сказочный город. А чей уж он будет... А чей бы ни был, пройдет время, отберем.

- Торанго, - секретарь смотрел странно, не то растеряно, не то смех сдерживал, - к Вам тут... Человек. Впускать?

- Человек?!

- Да. Настоящий.

- Ну, впускай.

Секретарь (одно название, что секретарь - махина под два метра ростом, плечи не проходят в двустворчатую дверь) отошел, пропуская в зал Совета разъяренного дядьку, в доспехе и со шлемом подмышкой:

- Тор-ранго! - зарычал посетитель не хуже иного Владетельного Конунга, - прохлаждаешься тут, твою мать! А Лонгви штурмуют! Хрена ж ты ждешь, паскуда?!

Он сохранил лицо. Даже трубку в руках удержал. Хотел выдержать положенную паузу, но посетитель на месте стоять не собирался, он уже шел через зал, с явным намерением дать Торанго если не по зубам, то хотя бы в ухо.

Охрана, естественно, даже не почесалась. Смотрели, мерзавцы, со стороны и ставки делали. Попадет - не попадет?

- С кем имею честь? - спросил Император, уворачиваясь от удара, и аккуратно перехватив обе руки экспансивного собеседника.

- Ах ты... - последовавший вслед за тем набор характеристик описывал кого угодно, только не Торанго Эльрика де Фокса. Во всяком случае, с точки зрения самого Торанго. В одной из ниш, откуда полагалось бы уже появиться вышколенной охране, уважительно присвистнули.

- Из ополчения я. - выдохнул дядька, утомившись ругаться. - Скинулись мы, да меня к тебе и отправили. Через телепорт. Чтоб, значит, я тебе в зубы дал и проклял по-страшному. Ты за делами про свой город позабыл что ли?

И что ему ответить? Что не забыл. Что списал со счетов сразу, еще до того, как началась война. Лонгви - город без армии. Город, обреченный сдаваться без боя, потому что страшно повредить хрупкую его красоту. В стены внешних укреплений встроены были страшные машины, способные в мгновение ока перенести весь город туда, куда пожелает Его Величество. Он так и собирался сделать, но передумал в последний момент. Почему? Да сам еще разобраться не успел.

...Поймал себя на том, что застегивает перевязь с клинками. Хиртазы ждали на огромном плацу. Пятьдесят Шефанго. И один Человек. Лонгвиец.

- Ну ты это... быстро собираешься. Я того, знаешь, в зубы-то... ну, сгоряча.

- Вперед, - равнодушно приказал Император.

Пятьдесят Шефанго. И сколько-то горожан, согласившихся побыть ополчением, не то сдуру, не то от жадности. Так не воюют. И уж тем более, так не побеждают.

А "сколько-то горожан" оказались тридцатью тысячами ополченцев. Все население, исключая совсем уж маленьких детей. Даже беременные женщины приходили на стены, приносили еду, стрелы, раздували огонь под котлами со смолой и маслом.

Лонгви собирался стоять насмерть.

И первые пять штурмов были отбиты. Не сказать, что легко, но все же отбиты. Лонгвийцы, давным-давно не помнившие, что такое война, ликовали и уже готовы были праздновать победу. Шефанго ждали неприятностей.

И дождались.

В одно прекрасное, солнечное утро под стенами города показались рыцари-тевтоны.

- ... - сказал Император.

Генерал ордена, проезжавший перед строем своих бойцов, остановился, разглядывая городскую стену. Потом спешился и низко поклонился.

Торанго поклонился в ответ.

Тевтоны. Еще одно его детище. Он разрывался когда-то между Орденом и Лонгви. Тогда выбрать не смог. А сейчас... сейчас выбрали за него.

И были парламентеры. И генерал тевтонов, глядя куда-то в переносицу Императора, говорил, как по бумаге читал:

- Ваши традиции не позволят вам драться с орденом. У нас таких традиций нет. Лонгви обречен, Торанго, и не стоит продлевать агонию.

"Лонгви обречен. - говорили глаза генерала. - Простите меня, сэр Эльрик, я помню, вы - мой наставник, и я помню, что именно вы учили нас быть прагматиками. Что произошло, сэр Эльрик? Как случилось, что мы стали врагами?"

Случилось.

- Шефанго не будут драться с тевтонами. - Император был безукоризненно вежлив и бешено-спокоен. - А у лонгвийцев нет таких традиций.

- Что ж, у вас был шанс уйти достойно.

"У вас он еще есть, мальчик..." Нет. Эти не уйдут. Убежденные в том, что воюют с врагом, настоящим и страшным врагом, пособником Дьявола, они не отступятся. Дети. Так легко и сразу поверившие в то, что их бывший генерал убийца, предатель, сумасшедший.

А чего ты хотел? Разве не этого добивался, убивая обоих пап, рассыпая по землям Людей страшные семена Черных обрядов, заражая слабых духом тягой к чудовищной власти над беспомощными, распятыми на алтарях жертвами? Ты сделал все, чтобы стать им врагом. О чем сейчас жалеть?

Жалеть было не о чем. Не время. И не место. Драться нужно было. Лонгви штурмовали не только тевтоны.

Город держался. Непонятно на чем, неясно какими силами, но город держался. Под стенами стояли войска четырех государств, но Лонгви не сдавался, отражая штурм за штурмом. Люди гибли.

- Женщинам и детям нужно уходить.

- Мы не уйдем, Торанго.

- Ненормальные.

- А сам-то! Простите, Ваше Величество.

Внешние укрепления были взяты. Защитники отступали, оставляли Белый город, сияющую солнечную сказку. Дрались за каждый дом. Каждый шаг осаждающих оплачивался кровью. Белые камни, забрызганные грязью. Кровь очень быстро становится неотличима от грязи. А тела - от мусора.

И с высоты второго кольца стен, стен, ограждающих Новый город, то, что было городом Белым походило сейчас на смердящую помойку.

- Торанго, - командиры ополчения собрались вместе. - Нужно жечь.

Сердце ухнуло в гулкую ледяную пустоту. Жечь. Своими руками уничтожить то, что создавалось так долго, любовно и тщательно.

- Ну так вперед. - Боги, что за улыбка сейчас кривит его губы? Неужели такая же страшная, как гримасы на лицах ополченцев.

И жгли. Щедро расходуя гесперийский огонь. Пламя пожирало даже камень, черный дым висел над Белым... да какой там Белый - серый, мутный, погибший, гниющий... Сказка, разбитый хрустальный шар, стон ударенной о камень драгоценной скрипки...

Жгли вместе с теми, кто вошел в Белый город, рассчитывая закрепиться там. Тевтоны оказались умнее своих союзников, и не стали спешить с переноской лагеря.

А потом снова штурмы. Бесконечные штурмы. И снова гибнущие люди. Защитники города, который все равно был обречен. Бессмыслица какая, Боги!..

Отступили в Средний город. Кольцо стен вокруг него куда как меньше. Сужается радиус. Но защитников хватает в обрез. Сколько их погибло, лонгвийцев, мирных, не умевших воевать, заботившихся лишь о своем кармане... и о своем городе.

А Новый горел. Полыхал. Казалось, что камень кричит от боли, пожираемый страшным, неугасимым пламенем. Лопались узорные мостовые. Скрючивались в пламени деревья. Черный дым пожарищ. Страшная, выжженая земля там, где были сады, парки, школы, детские площадки. Сожгли все. Своими руками уничтожили собственную сказку.