Майк Резник - Бог и мистер Слаттерман Страница 2

— Ни в коем разе! — отказывается Всевышний, и Слаттерман, пожав плечами, убирает пачку в карман.

— Значит, — продолжает он, решив, что Бог — парень-то неплохой, только очень уж много работающий, — устроился ты неплохо, так?

— О чем ты? — удивляется Бог.

— О Небесах, — отвечает мистер Слаттерман. — Разве мы не о них говорим?

Бог решает, что проще отвечать на вопросы мистера Слаттермана, чем пытаться удержать разговор в определенном русле. Кроме того, он не уверен, стоит ли душа мистера Слаттермана таких усилий.

— Рай великолепен.

— Места много?

— Больше, чем может вообразить себе человек, — с законной гордостью отвечает Бог.

— Да? И на скольких акрах ты выращиваешь зерновые?

Бог явно сбит с толку.

— Ни на одном. — У него возникает ощущение, что он отстает от времени.

— То есть у тебя одни пастбища? — По лицу мистера Слаттермана видно, что тот удивлен столь неэффективным использованием угодий.

— Небеса — это райские луга, — объясняет Бог. Мистер Слаттерман хмурится.

— Да, да, все это прекрасно. Но вот соевые бобы в этом году подорожали на тридцать процентов.

— Если мне понадобятся соевые бобы, Я их сотворю, — раздраженно отвечает Бог.

Мистер Слаттерман, однако, гнет свое:

— Да, но Вам все равно придется собрать и подработать их. Сколько Вы платите своим работникам?

— Херувимы работают бесплатно, — отвечает Бог, задаваясь вопросом, сколько же все это будет продолжаться.

— Бесплатно? — повторяет мистер Слаттерман, и Бог видит, что его слова произвели должное впечатление. — А как смотрят на это власти?

Бог тяжело вздыхает.

— Власти — это Я.

Мистер Слаттерман кивает.

— Ну, конечно. Я забыл. — Он тушит окурок и закуривает следующую сигарету. — А как насчет дьявола?

Бог недоуменно смотрит на него.

— А что насчет дьявола?

— Ну, Сатана, как известно, правит в аду, не так ли? А ад сотворил ты. Мне представляется, что это довольно-таки ценная недвижимость. — Он выдерживает паузу, чтобы Бог мог поспеть за ходом его мыслей. — Сколько он тебе платит за аренду?

Неожиданно Бог улыбается.

— Клянусь Собой! — восклицает он. — Никогда не думал об этом! — Тут он мрачнеет. — Но к чему мне деньги?

— Ни к чему, — соглашается мистер Слаттерман. — Так что придется прибегнуть к бартеру. Он использует то, что принадлежит нам, следовательно, мы должны получить то, чем пользуется он.

— Мы? — Кустистые брови Бога изумленно изгибаются.

— Совершенно верно, — кивает мистер Слаттерман. — Ты и я в этом деле в доле. Так что, нужное нам, есть у Люцифера?

— Ничего, — отвечает Бог, чувствуя, что события разворачиваются слишком уж быстро.

— А вот и нет, — торжествует мистер Слаттерман. — У него есть рабочая сила, люди. Души, если Вам угодно.

Бог глубоко вдыхает, медленно выпускает воздух из груди.

— Не нужна мне никакая сила. Я — Творец.

Мистер Слаттерман улыбается.

— Именно об этом я и толкую. Очень уж ты распыляешься. Ты должен взять на себя общее руководство, а текучку переложить на кого-то еще. Как только я попал сюда, уж не знаю, куда, я сказал себе: «Берни, может, тебе не след упоминать об этом, поскольку ты здесь ненадолго и вообще не пойми кто, но очень уж измученным выглядит Бог. Видать, он слишком много работает». Эти самые слова я себе и сказал.

Бог признает, что у него действительно сложилось ощущение, будто он взвалил на себя слишком большую ношу.

Мистер Слаттерман сочувственно кивает.

— Естественно, взвалил, да и причины более чем понятны. Я хочу сказать, быть Богом куда тяжелее, чем простым барменом, и, готов спорить, привилегий у тебя негусто. — Он оглядывается в поисках стула, который тут же возникает как по мановению волшебной палочки, садится. Рядом из воздуха появляется второй стул, на который усаживается Бог. — Я, разумеется, рад помочь советом, — продолжает Слаттерман, наклонившись вперед, — но на самом деле тут нужен опытный адвокат, специализирующийся на трудовом законодательстве.

— Не иначе, как у тебя есть кто-то на примете, — сухо бросает Бог.

— По правде говоря, едва ли кто справится с этим делом лучше брата моей жены, Джейка.

— Душу Джейкоба Вайзермана уже не спасти. Она обречена на вечные муки, — сурово отвечает Бог.

— Меня-то он не надул, не так ли? — внезапно спрашивает мистер Слаттерман.

— Возможно, это единственный грех, который не числится за ним.

На лице мистера Слаттермана отражается облегчение.

— Тогда никаких проблем нет.

Всевышний качает головой:

— Я же тебе сказал: его душа обречена на вечные муки.

— Послушай, — гнет свое Слаттерман, — люди, чьи души должны попасть на небо, могут продать их Сатане, так? Так почему же Джейк, душе которого прямой путь в ад, не может продать свою душу тебе в обмен на свои услуги?

Бог вроде бы обдумывает эту идею, безусловно, для него новую, а мистер Слаттерман откидывается на спинку стула.

— Разумеется, что-то должно перепасть и мне, раз уж я свел вас вместе.

— Или твоей бессмертной душе? — предлагает Бог.

Мистер Слаттерман улыбается:

— Душе, разумеется, тоже, но я имею в виду ту игру, к которой ты меня вернешь, когда мы покончим с делами.

Бог недовольно качает головой:

— Участие в азартной игре — грех.

Мистер Слаттерман пожимает плечами.

— Так-то оно так, но, учитывая просроченные счета, что лежат на моем столе, и людей, которые останутся голодными, если я им не заплачу, играть и проигрывать куда больший грех, чем играть и выигрывать. — Он бросает на Бога короткий взгляд. — Разумеется, если тебя мучает совесть, можем забыть об этом.

Бог смотрит на него долгим, тяжелым взглядом.

— Все-таки мне трудно поверить, что ты одно из Моих творений, — наконец изрекает Он.

Мистер Слаттерман хмурится.

— Ты же не собираешься вновь потчевать меня всей этой метафизикой, не так ли?

Бог вздыхает.

— Полагаю, что нет, — признает Он.

— Чудесно, — улыбается мистер Слаттерман. — Так я выкину шесть?

Бог какое-то мгновение разглядывает свои длинные, совершенные пальцы и решает, что Ему пора подумать и об отпуске. А в этом случае Ему необходимо подобрать замену. В конце концов этому человеку не занимать уверенности в себе, он знает, чего хочет, и, естественно, он сможет работать в тесном контакте с Джейкобом Вайзерманом, пока тот будет вести деликатные переговоры, необходимость в которых давно назрела.

— Три и три тебя устроят? — спрашивает Всевышний. — Или ты предпочтешь два и четыре?