Татьяна Грай - Гетто для ангелов Страница 2

Иногда, перед сном, Хинкап вдруг на мгновение пугался собственного безразличия к прошлому, но быстро забывал обо всем, убаюканный мыслями о Сойте… Он не страдал излишней склонностью к самоанализу, и потому воспринял все случившееся с ним относительно спокойно. Немного встревожило его вновь повторившееся видение – Сойта, как и девочка в лесу, в первый день пребывания его здесь, на Алитоле, вдруг показалась ему древней старухой. Но когда Хинкап сказал об этом Сойте, она успокоила его, объяснив, что это не болезнь; так бывает со всеми, потому что в лесу есть дерево, вертас, аромат которого навевает галлюцинации. «Когда оно цветет, мы не ходим в лес, – сказала Сойта, – но иной раз ветер приносит пыльцу, – и тогда мир предстает перед нами искаженным. Ничего опасного здесь нет». И больше Хинкап не думал об этом.

Несколько раз Хинкап пытался сообразить, почему, собственно, жители лесного поселка не работают, – то есть они, безусловно, много трудились, читали, писали, спорили, – но Хинкап имел в виду какую-то службу, и собирался спросить об этом Сойту – но каждый раз почему-то забывал задать этот вопрос.

Хинкап тоже много читал здесь – освоившись с языком, он стал поглощать книги об Алитоле, знакомился с историей, культурой – и удивлялся себе, поскольку никогда прежде не был заядлым читателем. А вечерами они усаживались у камина, и Сойта расспрашивала Хинкапа о Земле, о том мире, в котором родился и жил Сол. Почтальон рассказывал, вспоминая самые мелкие подробности своей жизни… и его ничуть не удивляло, что Сойта, рассказывая, в свою очередь, об Алитоле, почти ничего не говорила о своем лесном мире. И почему-то Хинкапу нисколько не был интересен этот мир, – хотя в нем и жила Сойта. Лишь сама эта женщина имела для него значение. Она была… она была, как душистый весенний сад, как золотой луч, как роза, укрытая в густой зелени на берегу пруда…

Случались и грустные дни – когда Сойты не было дома. Куда она уходила, Хинкап не знал, и не решался спрашивать, – в конце концов, он здесь гость, и дела хозяев его не касаются… но когда Сойта говорила ему утром: «Я ухожу, Хинкап, до завтра меня не будет», – почтальон чувствовал, что день становится пасмурным и унылым, что серость лезет из всех углов, а лес увядает на глазах… Но он молча кивал головой, прощаясь с Сойтой. И не выходил из дома до ее возвращения.

III

Уходя вчера, Сойта сказала, что вернется сегодня утром. Однако близился вечер, а ее все не было. Хинкап уже с полудня не находил себе места, слонялся по дому, заглядывая во все комнаты, – будто надеялся, что Сойта окажется вдруг в одной из них, – и наконец решил пойти к Дорею, жившему на другом конце поселка. С ним у Сола Хинкапа наладились особенно приятные отношения, хотя Дорей и заходил в гости не слишком часто. Впрочем, подумал Хинкап, с этими людьми, наверное, невозможно быть в плохих отношениях, – такие они все спокойные, добрые и обаятельные.

Подойдя к дому, в котором жил Дорей, Хинкап посмотрел на окно комнаты своего друга. Окно было закрыто занавеской. Хинкап поднялся по ступенькам, тихо постучал в дверь. Никто не откликнулся. Хинкап, подождав немного, стукнул еще раз. Внутри послышались шаги, дверь открыла жена Дорея, Лэли.

– Здравствуйте, Хинкап, – сказала она. – Вы к нам? А Дорея нет.

– Лэли, – Хинкап старался скрыть волнение, – вы не знаете, где может быть Сойта? Она обещала вернуться утром, но ее до сих пор нет.

– Не беспокойтесь, Хинкап, – улыбнулась Лэли. – Ничего не случилось. Они все вернутся к вечеру.

– Спасибо.

Хинкап отправился обратно, и только теперь заметил, что в большинстве домов занавески на окнах задернуты – почти все жители куда-то ушли. «Они все вернутся к вечеру». Значит, Сойта уходит не одна, – интересно, куда же все они могут отправляться на день, на два?

Видимо, где-то неподалеку есть город, и жители лесного поселка отправляются туда за покупками. Тогда действительно думать не о чем. Да и Лэли выглядела спокойной, ее вид уничтожил тревогу Хинкапа. Почтальон подумал – неплохо б и ему пойти в этот город – вместе с Сойтой, разумеется… посмотреть, как живут горожане на Алитоле, вообще познакомиться поближе с государством, планетой… и вдруг найдутся инженеры, способные разобраться в земной технике и помочь ему вернуться домой… Почтальону очень захотелось на Землю, захотелось вновь увидеть сослуживцев, особенно – Тонгина, с которым Хинкап постоянно ссорился, но чувствовал себя без него одиноким. Но вот Хинкап подошел к дому Сойты, поднялся по ступенькам, открыл дверь, вошел… и успокоился, мысли потекли по другому руслу. Он снова ждал Сойту.

Сойта вернулась, когда уже начало темнеть, – спокойная, как обычно, – и Хинкап, измученный ожиданием, решился спросить:

– Вы почему-то задержались на этот раз, Сойта. Надеюсь, ничего не случилось… неприятного?

– О, нет, – улыбнулась Сойта. – Мы просто ходили в город. К сожалению, такие походы бывают иной раз немного опасны.

Хинкап вздрогнул. Опасны?.. Сойте грозила опасность, а он, Хинкап, сидел в это время дома?!

– Сойта, – Хинкап ощутил, что голос плохо ему повинуется, – Сойта, как же так?.. Вы… Почему бы вам не взять с собой и меня… если эти ваши походы так уж необходимы. Я мог бы, наверное, быть полезным?

– Ну что вы, Хинкап, – рассмеялась Сойта. – Я все-таки хожу не одна. К тому же вам совершенно ни к чему рисковать, вы наш гость, и мы просто обязаны оберегать вас от любых неприятностей. Если что-то случится с вами

– что скажем мы тем, кто явится вас разыскивать?

– И все же, Сойта, – продолжал настаивать Хинкап. – Я… я очень хотел бы пойти с вами.

– Нет, – мягко сказала Сойта. – Нельзя, к сожалению.

Хинкап долго не мог уснуть в эту ночь. Он ворочался в постели, беспокойно переваливался с боку на бок, в его возбужденном мозгу возникали жуткие картины – он воображал разные опасности, подстерегающие молодую красивую женщину в не слишком цивилизованном городе… Плотная тьма спальни казалась ему насыщенной электрическими разрядами, что-то вспыхивало и угасало, и тяжелые предчувствия измучили его вконец. Только под утро он наконец забылся, но ненадолго, и открыл глаза, когда рассвет едва лишь начал намекать на свое приближение. Хинкап встал, оделся и решил пройтись, чтобы хоть немного привести в порядок взвинченные нервы.

Выйдя на улицу, Хинкап вдруг ощутил, что возбуждение, страхи, мучившие его всю ночь, словно передались окружающему – в воздухе чудились тяжесть и напряженность. Тщетно пытался Хинкап преодолеть бессмысленную, как он полагал, тревогу, – она все сгущалась и сгущалась вокруг него. Тогда Хинкап резко свернул и, пройдя между домами, углубился в лес.