Евгений Бенилов - Случай в аэропорту Страница 2

- До Слонопотама вы не дотягиваете, Вика. Ехать без денег, в чужую страну, к почти незнакомому человеку - это поступок не могучего Слонопотама, а взбалмошной, глупенькой девицы.

В воздухе повисла пауза. Некоторое время она вызревала, как нарыв, а потом...

- ОСТАНОВИТЕ МАШИНУ!!!

Вздрогнув, я нажал на тормоз... завизжали шины, автомобиль развернуло поперек дороги. А Вика - прежде, чем я понял, что произошло - вылетела из кабины и, шлепая по лужам, унеслась в темноту.

Оторопело наглядевшись, как дворники гоняют дождевые капли по ветровому стеклу, я медленно поехал вперед. Вскоре в лучах фар мелькнуло красное платье - я обогнал Вику и остановился. Вид у девицы был жалкий: платье и волосы намокли, брызги грязи покрывали ноги до колен.

Я выскочил из машины и шагнул навстречу.

- Извините, ради Бога... я не хотел вас обидеть.

Она прошествовала мимо, задев меня плечом. Я бросился следом.

- Вика, перестаньте... Вы простудитесь!

- Что я больше всего ненавижу - так это мужской шовинизм, - прошипела она, не оборачиваясь.

- Причем здесь мужской шовинизм?!

Она резко повернулась (я чуть не налетел на нее).

- 'Поступок взбалмошной, глупенькой девицы...' - передразнила она. По-вашему, мужчины не бывают глупыми?!

- Бывают, Вика, бывают! - истово заверил я. - Вы говорите как раз с таким, - напустив на себя вид искреннего раскаяния, я потянул ее за руку. - Приношу глубочайшие извинения!... Пожалуйста!...

Вздернув подбородок, Вика презрительно стряхнула мою ладонь и зашагала к машине. Сквозь ее намокшее платье просвечивали белые трусики.

Остаток пути прошел гробовом молчании. Эпизод с выскакиванием из машины казался мне абсурдным - из-за чего, собственно?... Из-за шутки!... Если уж на то пошло, к феминизму я отношусь положительно...

Мы подъехали к дому, вышли из машины. Я отпер дом, занес оба чемодана.

Внутри было чуть ли не холоднее, чем снаружи - я включил отопление и поставил чайник.

- Виски хотите?

Вика не удостоила меня ответом.

- Чай, кофе?

- Чай.

- Проходите на кухню... в гостиной и столовой мебели пока нет: мы купили этот дом совсем недавно.

Пока я заваривал чай, Вика тряслась от холода. Тихо гудела отопительная система.

- Вам сколько заварки?

- Я налью сама, да.

- Печенье будете?

- Нет.

"Хватит суетиться! - одернул себя я. - Будто я и вправду виноват..."

Вика неспеша допила чай (я закончил раньше нее и сидел за столом из вежливости) и высокомерно осведомилась:

- Где я буду спать?

- В спальне моего сына.

Мы пошли на второй этаж. Я тащил викин чемодан.

- Нужно только постелить чистое... - я осекся, ибо вместо андрюшкиной кровати зияло пустое место.

Точнее, не совсем пустое - на полу белел бумажный квадратик:

Серега!

К нам нагрянули тесть с тещей, и мы забрали кровать Андрея.

Вернем по первому требованию.

Дима

Я молча показал Вике записку:

- Это мой приятель... у него есть ключ.

- И что теперь? - судя по выражению лица, девица предвидела неприятности с самого начала.

Я на мгновение задумался.

- Я постелю вам на нашей кровати, - я потыкал пальцем в направлении супружеской спальни, - а сам лягу здесь, на полу.

Я перенес чемодан на новое место, девица последовала за мной.

- Ого!... Да это аэродром какой-то.

- Эта кровать сделана на заказ, - игнорируя викин сарказм, объяснил я. - У моей жены к кроватям слабость.

Девица осмотрела резную спинку нашего супружеского ложа. Потрогала полированный столб, поддерживавший полог.

- Сейчас достану чистое белье, - засуетился я.

Пока я стелил постель, Вика вытащила из чемодана зубную щетку, взяла выданное мной полотенце и отправилась в ванную. А когда вернулась, я уже стоял в дверях, нагруженный шмотками для обустройства лежбища в андрюшкиной комнате.

- Ну, я пошел... спокойной ночи.

- Вы можете спать здесь, да.

Удивленный, я остановился.

- А вы?

- Здесь хватит места на десятерых.

Честно говоря, мне совсем не улыбалось спать на полу. Однако провести ночь на одной кровати с феминисткой представлялось делом... э... небезопасным.

- Я вас точно не стесню?

- Точно, - отвечала Вика высокомерно.

- Хорошо... то есть, спасибо! - поправился я. - Я пойду в душ, а вы ложитесь.

Когда я вернулся, Вика уже погасила свет. Ощупывая окружающее пространство, я обошел кровать, снял купальный халат и скользнул под одеяло. С другого конца постели доносилось тихое сопение - уютное, как мурлыканье котенка...

Вдруг моей руки что-то коснулось. Я затаил дыхание.

Викины пальцы невесомо тронули мое плечо. Чуть помедлили. Потом коснулись шеи. Я вытянул руку и наткнулся на что-то мягкое и теплое девица была уже рядом, а мягкое и теплое оказалось ее грудью.

2. "Комсорг Рабинович на полную смотрит луну..."

Когда я проснулся, светать еще не начинало; казалось, я проспал не больше часа. В спальне царила безжизненная тишина... Где Вика?... На мгновение меня захлестнула тревога, но тут же схлынула: ничего ценного в доме не было. То есть ничего, кроме кровати... а кровать - вот она, подо мной. Стоит на месте.

Поеживаясь, я надел сырой купальный халат и вышел в коридор. С первого этажа сочилось неясное бормотание, смешанное с дрожащим светом явно не электрического происхождения. Спустившись на цыпочках по лестнице, я осторожно заглянул в кухню: абсолютно голая Вика сидела на стуле спиной к двери. На столе горела свеча и лежали листки бумаги, испещренные извилистыми строчками. В руке девица держала карандаш и, дирижируя себе, декламировала:

Комсорг Рабинович на полную смотрит луну,

Луна освещает поля, города и сады,

Сады источают злокозненную тишину,

Щемящую сердце комсорга в преддверьи беды.

Но вдруг раздаются глухие удары часов

На башне старинной, царящей высоко в горах.

И души умерших солдат из прошедших веков,

Как птицы ночные, стенают на буйных ветрах.

Комсорг Рабинович дрожит, он не может идти,

Он чует в себе первобытную, древнюю жуть.

И зубы его заострились, как волчьи клыки,

И шерстью покрылись конечности, попа и грудь...

- "Идти" - "клыки" рифма сомнительная.

Не знаю, зачем я это сказал - я не специалист в поэзии. Более того, викин стих был настолько бредовым по содержанию, что недостатки его формы значения не имели.

Секунды три девица сидела неподвижно, потом обернулась и... изо всех сил метнула в меня карандаш. Я пригнулся, карандаш просвистал над моей головой и ударился в стену - с такой силой, что отбил кусочек штукатурки. Все это я разглядел, машинально оглянувшись, а когда вернул голову в первоначальное положение, то увидел захлопывающуюся дверь. Ба-бах-х!!!... Грохот прокатился до чердака, посылая волны вибрации в самые отдаленные закоулки.