Джек Кейди - Пёс дороги Страница 2

— В аккумуляторе еще ток остался, — сказал Джесси про «хадсон». — Ты, наверное, его закоротил. — Он набросил трос на крюк бульдозера. — Садись за руль.

Вопреки заверениям Джесси руль казался живым. Я скорчился за ним, пока Кот тащил «хадсон» в могилу. Тормоза дважды заклинивало, но буксирный трос выдержал. Из-за тормозов машину заносило. Всякий раз Джесси чертыхался. В холодном свете весенней луны затененная могила чудилась входом в пещеру, уходящую в темноту.

«Хадсон» не спешил. Мы вывели его на нужное место, а после столкнули багажником в могилу. Из ямы торчал лишь передний бампер. Я готов был поспорить, что Мисс Молли елозит во тьме могилы, хочет выскочить на трассу. А потом она словно приняла какое-то решение и упокоилась. Джесси произнес надгробную речь.

— Эта машина ничего дурного не сделала, — начал он. — Я видел миллион дрянных тачек, но эта была не из таких. Вторая передача у нее работала как гидравлическая, и до семидесяти я разгонялся, не переходя на третью. Верха у нее не было — во всяком случае, у меня не хватило духу его разыскать. Она выжимала сто миль в час в плохую ночь и бог знает сколько — в хорошую.

С трассы-2 доносилось урчание «доджа» пятьдесят шестого Мэтта Саймонса, у «доджа» была коробка на пять скоростей плюс усиленный разгон — и Мэтт жег резину.

Картошка выл протяжно и траурно. Чипс скулил. Джесси почесал в затылке, придумывая, как бы завершить свою речь. Тут его осенило:

— Доказать я не берусь, ведь как докажешь? Но, думаю, эта машина раз сто, наверное, обгоняла Пса Дороги, а может, и двести. — Он собрался было перекреститься, потом вспомнил, что он методист. — Покойся с миром, — сказал он, и на глаза навернулись слезы. — Мало найдется таких, кто способен понять Пса.

Он снова вскарабкался в бульдозер и начал засыпать могилу.

На следующий день Джесси сложил аккуратный холмик и установил табличку, правда, она больше напоминала дорожный указатель:

1947–1961

«хадсон-купе» — Молли.

220 023 мили на восьми цилиндрах.

Скончалась от сломанного коленного вала.

Сохранится в сердце

Джесси Стилла.

Дороги Монтаны длинны и пустынны, а трасса-2 самая одинокая из всех. Выезжаешь на нее у границы с Айдахо, где нет ничего, кроме гор. Медведям и пумам там раздолье, и бобры по-прежнему строят плотины. Трасса проходит мимо нескольких красивых озер. До Канады рукой подать — когда держишь на восток, она слева.

Можно гнать к тем горам? Да. Всю дорогу двухполоска, а в предгорьях петляет. От Либби спускаешься к Калиспеллу и снова рвешь на север. Холмы тянутся до резервации Блэкфит. Оттуда — пастбища до Кат-Бэнка, потом Хавр. Он что-то вроде центра штата.

Дай только мотору реветь от городка к городку. Трасса проходит через десяток мелких и заворачивает на юг. Дальше Глазго и река. Доедешь до Вулф-пойнта, а там поля, иными словами — равнина, вплоть до Чикаго.

Мне не слишком хочется рассказывать про нашу трассу, не то с Востока понаедут чужаки. Кто-нибудь сваляет дурака, входя в слепой поворот. Штат поставит новые кресты. Тут и так народу мрет немало. Да и трасса — не место для малолитражек, жалких шведских трейлеров или расфуфыренного немецкого дерьма. Это трасса для восьмицилиндровой, а то и для двенадцати, если у вас есть такая. В старые-старые дни тут гоняла даже парочка шестнадцатицилиндровиков. На них крыша поднималась, и на слишком большой скорости трением срывало резину.

Скорость скоростью, но тормоза визжали, когда машины свистели мимо могилы Мисс Молли. Заносило прицепы, если водители резко брали вправо. С минуту они сидели на обочине, чесали в затылке, точно не верили собственным глазам. Потом вылезали из кабины, возвращались к могиле и читали надпись на табличке. Многие хватались за бока. Один даже пополам согнулся от смеха.

— Сейчас ребята ржут, — сказал Брат Джесси, — но, помяни мое слово, скоро они передумают. Эдак еще до первого снега.

Поскольку его машина сдохла, Джесси пришлось искать новые колеса. В обмен на старые вилы и комплект дисков он приобрел «шевроле» сорок девятого.

Весь процесс занял какое-то время. Зная Джесси, я решил, что он сменит полдюжины тачек, пока не найдет что-то подходящее. И был прав.

Сначала он появился на старом катафалке «паккард», принадлежавшем когда-то похоронной конторе в Биллингсе. Он получил его за «шеви», а в придачу позолоченный гроб, такой аляповатый, что подошел бы разве что радиопроповеднику. Катафалк он сбагрил Сэму Уиндеру, который собирался ездить на нем охотиться. Но собаки Сэма и близко к нему отказывались подходить. Сэм открыл все окна и заднюю дверь, потом погонял на катафалке, надеясь, что призраков выдует. Однако собаки не смилостивились. Тогда Сэм сказал: «А пошел он…» — и столкнул катафалк в овраг. Из оврага сбежали все до последнего кролики, лисы и прочая живность, и с тех пор никто больше туда не ходил.

Гроб Джесси отдал старику Джефферсону, который поставил его у себя в сарае. Все считали, что Джефферсон долго не протянет, но сам старик решил, мол, никогда не помрет, если его бедное старое тело будет знать, что покоиться ему в этом чудовище. И несколько лет получалось, пока однажды суровой зимой он не порубил гроб на растопку. Но мы до сих пор его помним.

После всех обменов у Джесси оказались «понтиак» сорок седьмого и «форд» модели «Т». «Т» он продал коллекционеру, а «понтиак» и сорок тюков сена обменял на «студебекер» пятьдесят третьего. «Студебекер» он махнул на потасканный пикап и оборудование прогоревшего ресторана. Оборудование он сбагрил какому-то бедолаге, который забрал в голову разориться на ресторанном деле, а пикап обменял на мотоцикл плюс «плимут» пятьдесят первого, едва-едва на ходу. К тому времени, когда он избавился от обоих, карманы у него были набиты деньгами, и ходил он на своих двоих.

— Джед, — сказал он мне, — мы едем в большой город.

Он казался почти счастливым, но я не забыл, как мне было страшно на похоронах. Признаюсь, я немного дергался.

Когда ты в сердце Северной Монтаны, выбирать большие города не приходится. К западу — Сиэтл, дождливый и с капризной погодой. К северу — Виннипег, город коров и ковбоев. На юге — Солт-Лейк-Сити. На востоке…

— К черту, — сказал Брат Джесси. — Едем в Миннеаполис.

То есть под тысячу миль. Часов пятнадцать, смотря какая дорога. По Монтане и Северной Дакоте пролетишь со свистом, но у миннесотских копов юмора ни на грош.

У меня тогда был старый славный «крайслер де сото» пятьдесят третьего. Под капотом у него был порядок, но от подвески взрослый бы заплакал. Однако зверюга была красивая. Как только разгонишься, передние колеса брали, как у гоночной. Обивка — с иголочки. Радио работало. Ни царапины, ни вмятины. Я ездил на машине банкира, а сколько мне было? Девятнадцать.