Ярослав Астахов - Прыжок с орбиты Страница 2

Корреспондент: – А вы служили в десанте?

– Да, было дело. Контракт окончился за полмесяца до того, как разогнали последний наземный батальон «Скиф».

Корреспондент: – Это круто! Участники сетевой встречи! Не поскупимся на аплодисменты героям! Ведь именно такие ребята, как Николай, завоевали нам ВЕЧНЫЙ МИР!!! Я поздравляю вас, Николай. Я вижу, с вами уже хотят познакомиться такие симпатичные девушки, как… Впрочем, список поступивших контактов будет вручен вам после, вместе с вознаграждением за участие. А сейчас возвратимся к теме. Вот вам задают вопрос… цитирую: «но крыло, на коем приземляется фоллер, являет собой парашют вполне человеческого размера, а вовсе не бронетанкового»?

– Так именно. «Бронетанковый», как выразился участник, было бы просто невозможно втиснуть под оболочку скафандра. Приходится обойтись человеческим. А потому прежде, нежели распускать крыло, фоллер пытается отстрелить все лишнее: двигатель, теплоизолирующие пластинки, слагающие скафандр…

Корреспондент: – Как ящерица отбрасывает свой хвост?

– Примерно. Да только не всегда это происходит столь беспроблемно и быстро, как может ящерица. Герметизирующие застежки должны раскрыться все разом по команде с центрального «нервного узла». И, если повезет, с тебя начинают сыпаться экранирующие блоки, как листья с дерева, на которое обрушился ураган.

Корреспондент: – Если повезет – вы сказали. А если – нет?

– Тогда ты разобьешься о землю, имея на руке или на ноге, на шее или на пояснице дополнительный груз, образовавшийся в результате нерасцепления «элементов пазла». Он придает смертельное ускорение, которое не в состоянии компенсировать парашют. И… хорошо еще, если ты разбиваешься сразу насмерть! Я никогда не забуду Костю. У него осыпалось все – так он думал – однако за спиной оставался, на самом деле, генератор Гордеева, и поэтому…

Корреспондент: – А что это за штука такая?

– Тяжелая весьма штука. Однако необходимая. Ведь без нее переизлучающий материал не выдержал бы температуры трения о стремительный разреженный воздух. Предназначение сей машинки – создавать поле, которое отклоняет хоть несколько мчащиеся тебе встреч молекулы. Но это хорошо на стадии метеора. Когда же ты уже вошел в плотные слои, требуется, чтобы вся амуниция – то есть и генератор, и экранирующие пластинки, и прочая еще хрень – осыпалось бы с тебя… да не тут-то было! Теоретически оно и должно разваливаться, будто карточный домик. На практике же нередко где-нибудь что-нибудь замыкает. Космические замочки устраивают с расчетом на герметичность. Ведь на орбите ждет вакуум и не должно быть нигде ни щелочки! В итоге к костюму фоллера предъявляются противоречивые конструктивные требования. Поэтому почти всегда что-то клинит. И либо ты получаешь утечку воздуха на орбите, либо – после вхождения в плотную атмосферу – неразмыкание составных частей.

Корреспондент: – Но почему вы тогда, черт бы вас побрал, все-таки прыгаете с орбиты, если это все так опасно?

– Хотите правду? Нет, даже не из-за «красот и чудес», хотя они там безмерны. Вы представляете ли, что открывается взору падающего с такой высоты, куда ни один атмосферный летательный аппарат не смог бы его доставить? А что такое свободное плаванье на орбите, когда под тобою тихо сияющая ночная сине-серебряная Земля и над – безмерная бездна Млечного… И – ничего, ничего… Ни корабля, за который ты был бы зацеплен леером… ни дыма воспоминания, ни судьбы… Я так благодарен Богу, что испытал подобное… Но все-таки повторяю: нет, даже не ради этого.

Корреспондент: – Но тогда?..

– Вы знаете, что на орбите, там… идет бой. Непрекращающийся. Не сдерживаемый никакими договоренностями. Пожалуйста, не пытайтесь меня прервать. Я знаю, что говорить об этом не принято. Считается чем-то вроде дурного тона – благодаря стараниям хорошо проплаченных модераторов социо-психической реактивности. Мы слишком гордимся тем, что на поверхности нашей Планеты больше нет войн. И забываем упоминать: война была просто вытеснена повальной политкорректностью с поверхности на орбиту. Где сделалась перманентной. И ушла в тень. В ту тень, которую отбрасывает наша Планета в космос.

Корреспондент: – И что же в этом плохого? Заповедь предков: «Солнцу кровь не велено показывать». Вы не знаете?

– Очень хорошо знаю. Великолепная заповедь, которую повторяли в своих стихах Зинаида Гиппиус и Лада Виольева. Но это были другие совсем эпохи. Теперь не так. Земному солнцу мы, вроде бы, научились не показывать кровь. Но что творится в тени? Да и что совершается в лучах солнца пустоты космоса? Кровавые абордажи… науськивания машин хакерами… Концы уже давно научились прятать не в воду – в космос! Вселенская пустота все спишет… Через десятилетие наступит середина «века рукопожатий», но мы, по-прежнему, так и не овладели искусством обходиться без конкуренции. Без жесточайшего соперничества, грызни… Мы говорим о связности человечества – и постоянно между собою ведем, при этом, не объявляемую войну за спутники связи. А также и за планетарные сканеры, за энергетические платформы…

Корреспондент: – Но конкуренция ведь воспитывает прогресс! Не так ли? Не мы сказали: «пусть победит сильнейший»! Все человечество сделается сильнее, если…

– Если на орбите будут непрерывно умирать рекруты? Почти что любого можно забрать в челнок – и почти что в любой момент. Практически из любой страны… Да, только в определенный период возраста – и на том спасибо.

Корреспондент: – Так вы противник Призыва?

– Нет. «Призыв» – хорошее слово. Ежели призывают, а не выкручивают тебе руки… Ну, я же ведь говорил, что служил в десанте. Я целился подписать и следующий контракт, если б не разогнали «Скиф». Я не противник естественности: есть люди, которые приспособлены самой своей природой к несению перегрузок. Но есть иные.

Корреспондент: – Итак, вы, лауреат, чемпион и прочее, оказываетесь на поверку бескомпромиссным поборником профессиональной армии?

– Да где же с ней поборничать, ежели война ушла в тень? Торговля мясом для орбитальных пушек приобрела размеры, которые не снилась и наркомафии. Я вижу вещи реально. И я бы хотел, всего лишь, чтобы у забираемых туда детей наших оставалась хотя бы какая-то надежда. Как, впрочем, и у детей врагов.

Корреспондент: – Надежда?

– Да, именно. Что можно возвратиться с орбиты, если тебе однажды внутри всей этой теневой мясорубки крупно не повезет. Ведь именно же об этом говорил Иероним Фаст. Фактически, это было его духовное завещание человечеству. А получился всего лишь новый экзотический спорт. Но этот спорт позволяет совершенствовать оборудование.