Юрий Никитин - След человека Страница 2

Ян кивнул. Он уже понял назначение четырехугольных камней, что теснились вокруг дециллионуса: местные жители в самом деле руководствовались обонянием, цветок же источал жесточайшие фитонциды, убивающие болезнетворных микробов. Камни служили сидениями, а все каменное сооружение было лечебницей. Больные располагались вокруг дециллионуса и вдыхали его аромат.

- Пошли, - сказал Ян с горечью, - еще подумают, что мы хотим забрать их святыню.

- Конечно, ради такого могли прилететь откуда угодно...

Макивчук хмуро выслушал, лицо его потемнело. Космонавты с надеждой смотрели на бывалого капитана, что-то да придумает, но Макивчук стал готовить корабль к старту. Женька подивился его самообладанию. Макивчук, как никто другой, мечтал установить контакт с братьями по разуму и вот теперь так просто отказывался от дальнейших попыток. И только уже среди ночи, так и не сомкнув глаз, с тоской понял, что без тщательной подготовки новой экспедиции здесь нельзя будет и шагу ступить, если не хочешь наломать дров. Нужны специалисты, нужны ольфактоники...

Под утро странно измененный голос Яна хлестнул его по ушам:

- Все сюда! Скорее!

Женька и Макивчук вылетели из постелей. Уже одетый, а может он и не раздевался, Ян стоял возле иллюминатора. Макивчук оттолкнул его и замер. И понял!

Ночью прошел дождь. Глубокие следы землян наполнились водой, почти из каждого теперь гордо поднимался дециллионус. Огненный Цветок, цветок здоровья и силы, святыня и драгоценность! Смазка и ничтожное количество химических веществ скафандра послужили сильнейшим стимулятором, поэтому споры, прилипшие к скафандру еще на третьей планете, развились во взрослое растение за одну ночь.

- След бледнолицего, - прошептал зачарованно Женька. - Так индейцы называли одуванчик, его в Америку занесли на своих сапогах солдаты Кортеса.

- Надеюсь, они теперь изменят свое мнение о человеке, - сказал Ян тем же странным голосом. Макивчук и Женька с огромным изумлением воззрились на него. Железный Ян, человек, который не смеется, улыбался до самых ушей. И это его нисколько не портило.