Дэймон Найт - Маски Страница 2

- Еще не кончили, - сказал Бэбкок. - Видимо, нашли что-то неладное. Выйдем на террасу.

- Я думал, что осмотр проходит ночью, когда ему меняют кровь и тому подобное.

- Утром тоже, - ответил Бэбкок.

Он повернулся и толкнул тяжелые стеклянные двери. Терраса была выложена каменными плитами и закрыта стенами из затемненного стекла и зеленой пластиковой крышей. В нескольких местах стояли пустые бетонные корыта.

- Здесь планировался садик, но он не захотел. Пришлось убрать растения и застеклить всю террасу.

Сэм расставил вокруг белого стола металлические стулья, и они сели.

- Как он себя чувствует, Сэм? - спросил Бэбкок.

Сэм улыбнулся и опустил голову.

- Утром он в хорошем настроении.

- Говорит с тобой? Вы играете в шахматы?

- Редко. Обычно он работает. Немного читает, иногда смотрит телевизор.

Улыбка Сэма была искусственной. Он сцепил пальцы, и Синеску заметил, что костяшки на одной ладони побелели, а на другой - нет. Он отвернулся.

- Вы из Вашингтона, правда? - вежливо спросил Сэм. - Первый раз здесь? Простите... - Он встал со стула, заметив за стеклянными дверями какое-то движение. - Похоже, кончили. Подождите немного здесь, я посмотрю.

Сэм вышел. Двое мужчин сидели молча. Бэбкок сдвинул маску. Синеску, видя это, последовал его примеру.

- Нас беспокоит жена Сэма, - сказал Бэбкок, наклоняясь ближе. Сначала это казалось хорошей идеей, но она чувствует себя здесь очень одиноко, ей у нас не нравится, здесь нет движения, детей...

Дверь снова открылась, и появился Сэм. Он был в маске, но тоже сдвинул ее вниз.

- Прошу вас.

В комнате жена Сэма, тоже с масочкой на шее, наливала кофе из фаянсового кувшинчика в цветочек. Она лучезарно улыбалась, но вовсе не казалась счастливой. Напротив нее сидел некто высокий в серой рубашке и брюках, откинувшийся назад, вытянув ноги и положив руки на подлокотники. Он не шевелился. С лицом его было что-то не в порядке.

- Вот и мы, - сказал Сэм, потирая руки. Жена взглянула на него с вымученной улыбкой.

Высокая фигура повернула голову, и Синеску испытал потрясение, поскольку лицо было из серебра: металлическая маска с удлиненными вырезами для глаз, без носа, без губ, на их месте были просто изогнутые поверхности.

- ...Эксперимент? - произнес механический голос.

Синеску вдруг сообразил, что замер над стулом, и сел. Все смотрели на него. Голос повторил свой вопрос:

- Я спрашивал, вы приехали, чтобы прервать эксперимент?

Сказано это было равнодушно, без акцента.

- Может, немного кофе? - Ирма подвинула ему чашку.

Синеску вытянул руку, но она дрожала, и он торопливо отдернул ее.

- Я приехал только для того, чтобы установить факты, - ответил он.

- Вранье. Кто вас прислал? Сенатор Хинкель?

- Да.

- Вранье. Он был здесь лично. Зачем ему посылать вас? Если хотите прервать эксперимент, можете мне об этом сказать.

Лицо под маской не двигалось, когда он говорил, и голос шел как будто не из-под нее.

- Он хочет только сориентироваться в ситуации, Джим, - сказал Бэбкок.

- Двести миллионов в год, - снова сказал голос, - чтобы продлить жизнь одному человеку. Согласимся, что это не имеет смысла. Да вы пейте, а то кофе остынет.

Синеску заметил, что Сэм и его жена уже выпили и натянули масочки. Он торопливо взял свою чашку.

- Стопроцентная неспособность к труду при моей должности дает пенсию в размере тридцати тысяч в год. Я мог бы превосходно жить на эту сумму. Неполные полтора часа.

- Никто не говорит о прекращении эксперимента, - вставил Синеску.

- Ну тогда скажем об ограничении фондов. Это определение вам больше нравится?

- Возьми себя в руки, Джим, - сказал Бэбкок.

- Ты прав. С вежливостью мы не в ладах. Так что же вас интересует?

Синеску глотнул кофе. Руки у него все еще дрожали.

- Почему вы носите маску?.. - начал он.

- Никакой дискуссии на эту тему. Не хочу быть невежливым, но это чисто личное дело. Спросите лучше... - Без всякого перехода он вдруг вскочил с криком: - Черт побери, заберите это!

Чашка Ирмы разбилась, кофе черным пятном растекся по столу. Посреди ковра сидел, склонив голову, коричневый щенок с высунутым языком и глазами как бусинки.

Столик опасно наклонился, жена Сэма вскочила, слезы выступили у нес на глазах Схватив щенка, она выбежала из комнаты.

- Я пойду к ней, - сказал Сэм, вставая.

- Иди, Сэм, и устройте себе выходной. Отвези ее в город, сходите в кино.

- Пожалуй, я так и сделаю, - сказал Сэм и вышел.

Высокая фигура села снова, двигаясь при этом, как человек; откинулась на спинку, как и прежде, с руками на подлокотниках, и замерла. Ладони были идеальны по форме, но какие-то странные; что-то неестественное было в ногтях. Каштановые, гладко зачесанные волосы над маской - это парик; уши были из пластика. Синеску нервным движением натянул свою марлевую маску на рот и нос.

- Я, пожалуй, пойду, - сказал он, вставая.

- Хорошо. Я хочу еще показать вам машинный зал и секцию научных исследований, - согласился Бэбкок. - Джим, я скоро вернусь. Нам нужно поговорить.

- Пожалуйста, - ответила неподвижная фигура.

Бэбкок принял душ, но рубашка у нею вновь была мокрой под мышками. Тихоходный лифт, зеленый ковер. Холодный, затхлый воздух. Семь лет работы, кровь и деньги, пятьсот лучших специалистов. Секции психологическая, косметическая, медицинская, иммунологическая, серологическая, научная, машинный зал, снабжение, администрация. Стеклянные двери. Квартира Сэма пуста; он с женой поехал в город. Ох уж эти психологи. Хорошие, но лучшие ли? Трое первых отказались сотрудничать. "Это не обычная ампутация, этому человеку ампутировали все".

Высокая фигура даже не дрогнула. Бэбкок сел напротив серебряной маски.

- Джим, поговорим серьезно.

- Плохие новости, а?

- Конечно, плохие. Я оставил его наедине с бутылкой виски. Поговорю с ним перед отъездом, но Бог знает, что он там наговорит в Вашингтоне. Слушай, сделай это для меня и сними маску.

- Пожалуйста. - Рука поднялась, взялась за край маски и стянула ее. Под маской скрывалось загорелое лицо с точеными носом и губами, может, некрасивое, но нормальное. Довольно приятное лицо. Только зрачки были слишком велики и губы не шевелились, когда он говорил. - Могу снять все по очереди. Это что-то изменит?

- Джим, косметическая секция билась над твоим лицом восемь с половиной месяцев, а ты заменяешь его маской. Мы спрашивали, что тебе не нравится, и были готовы изменить все, что ты захочешь.

- Я не хочу разговаривать на эту тему.

- Ты говорил что-то об ограничении фондов. Это была шутка?

Минута молчания.

- Я не шутил.

- В таком случае, Джим, скажи мне, в чем дело. Я должен знать. Эксперимент не будет прерван, тебя будут удерживать при жизни, но это и все. В списке уже семьсот желающих, из них два сенатора. Допустим, кого-нибудь из них завтра вынут из разбитой машины. Тогда будет поздно для дискуссии; мы должны знать уже сейчас, позволить ли им умереть или дать тело, подобное твоему. Поэтому мы должны поговорить.