Андрей Егоров - Сапожник Страница 2

Он подходил все ближе, отсюда можно было различить, как посверкивают глаза, в темноте атлант видел не хуже филина. К тому же, чувствовал меня, как хищник добычу. Я выжидал, пусть подойдет поближе, хоть страх и щекотал ноздри. Аккуратно высыпал порошок на ладонь. И когда до меня оставалось не больше десяти шагов, вскочил и сдул звездную пыль в его направлении. Эффект превысил все мои ожидания. Сияющее облако охватило темную фигуру. Полыхнул огонь, запахло паленой плотью. А через мгновение пыль осыпалась звездным дождем, увлекая за собой дымящуюся черную головешку — все, что осталось от воина.

Второй атлант резко развернулся и ринулся от оврага ко мне. Вообразил, будто имеет дело с настоящим магом. Буйвол спустил курок, но воин изменил направление бега, словно чувствовал опасность спиной, и арбалетный болт прошел мимо, стукнул в тележные доски. Бежал атлант легко, почти летел, перед обозом взвился в воздух, пробежал по крупам лошадей и приземлился с другой стороны.

Я сделал единственное, что мог предпринять в подобной ситуации. Вскочил и кинулся наутек. Бежал с такой прытью, что любой бегун позавидует. Мои подельники немало, должно быть, удивились, увидев, как Хромой ловко драпает. Но сейчас мне было все равно. Я ворвался в рощу. Метательный нож, нацеленный в спину, ушел в сторону, вонзился в березовый ствол. Я бежал без оглядки. Знал, что если атлант станет преследовать, мне конец. По счастью, возобладал разум. Он не мог оставить обоз с ценным грузом…

Спустя полчаса с предельной осторожностью я возвратился назад. Забрал севернее, пересек дорогу в пустынном месте, и по скользкому склону оврага добрался до места, где грабили обоз. Полез вверх, выглянул из-за мшистого древесного ствола. Сумерки к тому времени обратились в непроглядную темень, но луна светила ярко, так что можно было различить лежащие возле обоза тела и одного долговязого, которого я без труда узнал. Фантон Сапожник пытался разобраться с замком массивного сундука, при этом отчаянно ругался. Потом вдруг вскинул голову, обернулся и уставился точно туда, где я прятался. И как только узнал, что я у него за спиной? Неужели, почувствовал?!

— Эй, — крикнул он, — а ну вылезай!

Я поспешил показаться. Махнул рукой.

— Это я.

— Вижу, что ты, — пробормотал он. — Иди-ка сюда, Хромой. Хромой-Хромой, а бежал, как здоровый.

Я двинулся к нему. На всякий случай положил руку на рукоять кинжала. Настрой Фантона мне очень не понравился. В его голосе сквозила лютая злоба. Еще неизвестно, кто прикончил наших — атлант или сам Сапожник. Я заметил, что Фантон тоже сжимает рукоять, только в отличие от меня у него был не кинжал, а длинный меч. Замедляя шаги, я остановился.

— Ну, иди же, — подбодрил он. — Поскольку я стоял не двигаясь, Фантон сплюнул сквозь зубы, и сам пошел ко мне. — Да что с тобой, урод? Тебя что, покусали бешеные собаки?! — Он растянул рот в улыбке. От нее за версту веяло смертью, но Фантону казалось, что так он выглядит приветливее: — Мы же друзья. Чего ты испугался, Хромой?

Оказавшись от меня в паре шагов, он рванул из ножен меч. Я был наготове, и успел выставить перед собой кинжал. Атаковали мы одновременно. Вот только его клинок наткнулся на магию амулета и отклонился, а мой кинжал вонзился Сапожнику прямо в живот, перерубил позвоночник и вышел с другой стороны тела. Я выпустил оружие, и Фантон повалился мне в ноги, хрипя, как свинья с перерезанным горлом.

Я оставил его умирать, а сам занялся сундуком. Тронул замок. Все ясно. Это дело нам по силам. Сунул руку подмышку, нащупал маленький ножичек, с которым никогда не расставался. Он достался мне по случаю от одного давно умершего разбойника.

Внешне ножичек ничем не отличается от прочих подобных безделиц, и только я, да покойный знали, что клинок заговорен, и может творить настоящие чудеса. Если надо разрезать что-нибудь такое, для чего обычный нож не годится, лучшего инструмента не придумать.

Дужку замка я перерубил в два удара. Сунул ножичек на место. Откинул крышку. Как я и предполагал, сундук оказался доверху набит золотом. В основном, монеты годорской чеканки с профилем монарха, но была здесь и парочка бриллиантовых браслетов, да еще массивный кубок с причудливым узором. Среди всей этой кучи золота неуместно смотрелся старый потертый свиток. Может, кому-то он и показался бы непримечательным хламом, только я знал, что стоит этот предмет целое состояние. Я бережно взял свиток, развернул и прочел заголовок — «Свиток антимагии. Радиус действия — сто шагов». Вот повезло так повезло.

Я сунул находку в потайной карман, на моей одежде их имелось великое множество. Золото стал пересыпать в дорожный мешок.

Все это время я внимательно следил за окрестностями. По опыту знал, когда имеешь дело с золотом, неприятности могут явиться словно из ниоткуда. Ко всему прочему, меня немного беспокоил Фантон. Сапожник лежал неподвижно, только кончики пальцев подрагивали, демонстрируя, что он еще жив. Я даже подумал, не ударить ли его кинжалом в шею, но решил, что жалкий разбойник не стоит моих усилий — при такой кровопотере, — а крови из него к тому времени натекло порядочно, — очень скоро он самостоятельно отправится на тот свет.

А когда сундук опустел, и я поднялся, Фантон меня по-настоящему удивил. Он вдруг приподнял голову и прохрипел:

— Не смей уходить. Мое золото… не смей…

Тогда я, посмеиваясь, стянул сапоги с ног умирающего Сапожника. Примерил обувку, присев на тело атланта и остался весьма доволен обновкой.

— Ты не можешь…

— Конечно, могу, — ответил я, любуясь сапогами, — ну прощай!

И я двинулся прочь от места преступления бодрой походкой здорового молодого человека. К тому времени мне совсем надоело изображать из себя хромого доходягу, да и скупщик краденого ждет — не дождется, когда я принесу ему новую партию золота. Старик любит меня, как родного сына. И правильно делает. Ни один родной сын так не заботится о своем предке, как я о скупщике краденого. Сыновья порой отличаются неуместной алчностью даже по отношению к тем, кто их взрастил и воспитал, а я сдаю добычу по бросовой цене. Ведь меня привлекает вовсе не нажива, а возможность быстро реализовать украденное. И греют меня отнюдь не деньги, а осознание, что я покончил с очередной разбойничьей шайкой. Не зря же на всем Южном побережье меня зовут не иначе, как «истребитель грешников».

Когда я уходил, взвалив на плечи тяжелую поклажу — дорожный мешок, набитый золотом, Фантон полз к моим стареньким ботинкам, тянул руки, силился коснуться их хотя бы кончиками пальцев. Изо рта его выплескивались целые озерца темной крови, но он продолжал упорствовать. Живучесть проходимца поражала. Как и его непомерная жадность. Что толку в чужих ботинках, если жить тебе осталось совсем чуть-чуть?!