Михаил Пухов - На перекрестке Страница 2

– А ведь вы правы, – удивленно сказал Станислав Рудь. – Может, нам лучше удалиться?

Синицын с подозрением взглянул на штурмана. Но Рудь не шутил. Просто он был… безнадежно штатский.

– Вы предлагаете бежать, когда космические агрессоры напали на наш корабль? – грозно произнес Синицын.

– На ракетоносец потенциального противника, – поправил его Станислав Рудь.

– Когда появляется настоящий враг, об остальном забывают, – твердо сказал Синицын. – Запомните это на будущее. Объявляйте боевую тревогу.

2

Командная рубка размещалась в носовой части «Бумеранга», но звездолет был невелик, и она примыкала непосредственно к жилому отсеку. Сейчас в рубке было темно. В темноте в креслах сидели двое.

– Привет, ребята, – поздоровался Белостоков, пробираясь к своему месту. – Что у вас стряслось?

– Смотрите сюда, – сказал один из двоих, Воронов. Его рука, неясная в темноте, указывала вперед, в черную пустоту экрана носового обзора.

– Он ничего не увидит, – сказал второй пилот, Коллинз. – Глаза. Адаптация. Разве что на предельном увеличении…

Глаза привыкали. Серо было в рубке, никакая не чернота. Мрак был только впереди, настоящий, без звезд. А в рубке все было видно, и даже надписи чуть светились на табло под экраном.

– Смотрите примерно в центр, – продолжал Коллинз. – Даю увеличение.

– Что там? Неужели уже видна цель?

До опорной нейтронной звезды осталось около радиомесяца, и ее никак нельзя было пока различить даже на таком дальнобойном устройстве, как пассивный локатор носового обзора. В телескоп – другое дело, но на табло под экраном сейчас светилось: ВПЕРЕДСМОТРЯЩИЙ.

– Сейчас сами увидите.

– Увеличение – миллион, – сообщил Коллинз. На экране наметился разорванный крест прицельных нитей, и сразу же в их перекрестье из мрака вынырнула крошечная светящаяся точка. Она разгоралась, обретала размеры.

– Теперь десять. – Цифры на табло остановились. 10 000 000.

– Цель? – снова спросил Белостоков, хотя уже знал, что это не так.

Воронов покачал головой.

– Нет. Это гораздо ближе. Одна световая неделя, потолок локатора. Но прямо по курсу.

– Так. – Белостоков смотрел на экран, на маленький шарик в перекрестье прицельных нитей. – Неприятно. Но это лучше, чем могло бы быть.

– Лучше?

– Я имею в виду дальность. Одна световая неделя. У нас останется еще одна, чтобы скорректировать траекторию.

Воронов повернул к нему лицо, бледное в темноте рубки.

– Он просто не понял, – сказал Коллинз. – Нет, командир, это не астероид.

Белостоков молчал, ожидая разъяснении. Маленькая светящаяся сфера парила в центре экрана, не увеличиваясь. На табло горело: 10 000 000.

– Мы заметили эту штуку, когда просматривали бортжурнал. Потом мы кое-что уточняли. Потом ждали вас.

– И что же?

– Она движется, – сказал Воронов.

– Навстречу?

– Нет, в том же направлении. Только у них световая неделя форы.

– А скорость?

– Небольшая. Примерно сто.

– Километров?

– Тысяч, – сказал Воронов.

– Сто тысяч километров, – повторил Белостоков. – Значит, мы их догоняем…

«…Значит, это не земной корабль, посланный „на обгон“, – подумал он. – Значит, чужой».

Он спросил:

– Вы не прикидывали, успеем мы догнать их до поворота?

– Прикидывали. Если ничего не изменится, догоним. Если ничего не изменится.

«Плохо, – подумал Белостоков. – Было бы гораздо проще, если бы они миновали поворот раньше нас. Тогда бы мы разошлись в разные стороны и наше преимущество в скорости ничего бы не значило. Правда, мы еще можем притормозить. У нас есть резервное горючее. Хорошо, что у нас его много». Он сказал:

– Придется собирать всех. Нам надо решить, что делать.

– Решить, что делать?

Белостоков не видел в темноте выражения лица Воронова, когда тот задал вопрос, но ему не понравилось, как он его задал.

– Да, – подтвердил Белостоков. – Надеюсь, вы не считаете, что контакт – это благо?

– Я?

– Сто лет назад так думали все, – продолжал Белостоков. – Но потом взгляды переменились. Вы знаете почему. Полвека такого «контакта» достаточно, чтобы изменить взгляды. Мы стартовали лишь через двадцать лет после окончания этого кошмара. Он кончился, они ушли. А как поведут себя другие, мы просто не знаем. Я не могу рисковать. Притормозим. Я не вижу других вариантов.

– Не видите? – сказал Воронов, и Белостокову опять не понравился его тон.

– Да, – проговорил Белостоков. – Или вы хотите бросаться на всех подряд только потому, что когда-то кто-то на нас напал? Это другая крайность и тоже опасная.

Некоторое время пилоты молчали.

Маленькая светлая сфера висела в центре экрана, не увеличиваясь. А если приглядеться, то это была вовсе не сфера.

– Я… – начал Воронов, но Коллинз перебил его:

– Он просто не понял. Траектории, скорости, точки старта. Ты же ничего не объяснил.

Они опять замолчали. Белостоков тоже молчал, ожидая. Чужой звездолет висел в перекрестье прицельных нитей. На табло горело: 10 000 000.

– Мы заметили это час назад, – почти спокойно произнес Воронов. – Потом мы кое-что уточнили. И когда я говорю, что траектории совпадают, – значит, они совпадают.

– Та-ак, – протянул Белостоков.

– Арифметика, – объяснил Коллинз. – Путь, скорость, время. Если скорости известны, а расстояние и момент финиша совпадают, легко вычислить, на сколько отличаются даты старта. В земной системе координат мы летели сюда довольно долго.

У них скорость примерно втрое меньше.

– И что получается?

– Двадцать лет, командир. Те самые двадцать лет.

– Так, – сказал Белостоков. – Но вы не доказали, что точки старта совпадают.

Вызовите сюда штурмана. Хотя ладно, я сам.

Он наклонился к микрофону:

– Штурман Вудворт. Срочно зайдите в рубку.

Потом снова посмотрел в темноту, где плавал маленький, как это казалось отсюда, чужой корабль. Пилоты молчали.

– Жаль, что это предельное увеличение, – сказал Белостоков. – Ничего не разберешь. Может, лучше переключиться на телескоп?

– Конечно, – согласился Воронов, – У него разрешение на порядок выше. Но придется подождать. В отличие от локатора телескоп надо наводить.

– Программа поиска задана, – сказал Коллинз. – Сейчас переключится.

– Сейчас?

– С минуты на минуту.

Некоторое время они молчали.

– А вы его опознаете? – поинтересовался Воронов.

Белостоков пожал плечами:

– Не уверен. Какой из меня эксперт? Когда они уходили из Солнечной системы, я кончал первый класс.

– Я тоже видел их только в кино.

– Эксперт, пожалуй, найдется, – заметил Коллинз.