Александр Шалимов - Кто нажмет на «стоп-кран»? Страница 2

— Конечно, конечно, — со вздохом сказал шеф, надевая очки. — Что-нибудь придумаем. Не надо только торопиться… Вот Мик поторопился, и… нет его больше.

— Мамонт, старая песочница, интриган под маской добродетели… — Норт захлебывался словами от негодования. — Борца за всеобщий мир из себя изображает. Если бы речь шла об его открытии, не рассуждал бы так.

— Ты несправедлив к нему. — Марк попытался взять приятеля под руку, но тот вырвал локоть и зашагал быстрее.

Марк тоже ускорил шаги. Теперь они почти бежали по усыпанной крупным гравием дорожке, которая вела от административного корпуса к лаборатории. Полы их белых халатов развевались на ветру.

— Несправедлив, говоришь? — Норт обернулся, и Марк увидел его осунувшееся лицо и встревоженные, злые глаза. — А почему он так реагировал? Я ждал вопросов, дискуссии, а он принялся читать проповедь. Кому она нужна? Разве мы глупее его? Не понимаем, за что нам платят такие деньги?

— Он прав в том, что экспериментальная проверка здесь сейчас — в институте — крайне сложна и несвоевременна, не говоря уже о том, что она очень опасна. Мы даже не сможем создать надежное защитное поле…

— Вздор! Для этого и существует эксперимент. Над теорией защитного поля я уже работаю, и экспериментальную проверку можно было бы начать именно с него… Вот я сейчас пойду к полковнику Кроббсу и все расскажу.

— Подожди. — Марк ухватил Норта за полу халата и заставил остановиться. — Присядем и дадим спешке пройти мимо… Ну, что ты осатанел? Садись и попробуй рассуждать разумно, тем более, что Кроббса сегодня в институте нет.

Он силой усадил Норта на каменную скамью, в небольшой тенистой альтане, обвитой цветущими глициниями. Глициния цвела так буйно, что почти не было видно зелени под пеной фиолетовых соцветий.

Здесь было тихо, пахло свежестью и хвоей. Высоко в синем небе мерно покачивали темными мохнатыми лапами сосны.

— Повторяю, Кроббса ты сегодня не найдешь, — сказал Марк, закуривая сигарету. — У тебя есть время подумать… Старик не простил бы тебе этого шага.

— Мне наплевать.

— А как ты думаешь работать дальше? Лаборатория сверхвысоких энергий в его ведении.

— Ему придется потесниться. Кроббс заставит его.

— Кроббс лицо временное. Его отзовут, и что тогда?

— В конце концов, могу уйти и я…

— Это уже глупо, Норт. И ты сам понимаешь, что пальнул сейчас глупость. Где еще ты сможешь вести такие исследования? Разве только там — за океаном…

— Не знаю, что делать, — прошептал Норт, наклонившись и сжимая обеими руками голову. — Ты представляешь, чего мне стоила разработка этой теории?

— Догадываюсь…

— И теперь, когда можно перейти от формул к экспериментам, мне предлагают не торопиться, чего-то ждать; намекают, что было бы гуманнее вообще не продолжать исследований. Поставь себя на мое место, Марк. Ведь я выносил эти идеи, выстрадал их; за ними месяцы бессонных ночей, сомнений, колебаний, надежд… Мне скоро тридцать. Я еще не сделал ничего, чтобы оправдать свое место в науке. И вот теперь, на пороге такого открытия, меня пытаются остановить. И кто — человек, который меня учил, ввел в науку. Разве не бессмыслица, разве не несправедливость? А я чувствую сейчас такую силу, что, кажется, мог бы…

— Уничтожить всю планету, — спокойно подсказал Марк.

— Не надо пугать меня призраком всеобщего разрушения. Не я первый, не я последний… Но я хочу, черт побери, убедиться, прав ли я, проверить, чего стоит вся эта эквилибристика на кончике пера. И я хочу, если я прав, чтобы мое открытие и меня признали.

— Никто не отказывает тебе в этом. Старик только просил не торопиться.

— Разве ты его еще не разгрыз? Если ему что-то не понравится, он способен тянуть годами, выдумывая один повод за другим. Он упрям, как миллион быков. Хочешь пари? Он сделает все, чтобы не допустить экспериментальной проверки.

— Ты расстроен и сгущаешь краски, Норт. Не спорю, конечно, он упрям… Но, будем объективны, он сделал в науке столько, что имеет право на свои недостатки.

— Он давным-давно закостенел в своих воззрениях. А за последние десять лет вообще не сказал ничего нового. «Организует» работу других… А по существу — мешает…

— Полегче на поворотах, дружище. Поставь себя на его место… Только что погибли двое его сотрудников. А ведь то, что предлагаешь ты, гораздо опаснее… Кстати, он был противником экспериментов, которые начал Мик. Тем не менее разрешил продолжать их. Убежден: он сейчас в глубине души считает себя виновником гибели Мика и Фрэды.

— Да пойми ты наконец: Мик вел эксперименты в развитие его же идей. Чего ради он стал бы запрещать их? В случае удачи первым всюду фигурировало бы имя шефа. Мик оказался бы только исполнителем…

— Ну, а твои концепции, Норт, — разве они не вытекают логически из идей старика? Его сила в том, что он сумел заложить пути развития теории на десятки лет вперед. В отличие от многих он имел право стать «организатором науки».

— В развитии физики всегда существовала преемственность. Новое вырастало на фундаменте или на обломках старого. Но, пожалуйста, не сравнивай меня с Миком. Мик пытался доказать то, о чем предположительно говорил шеф; для меня же старые работы шефа лишь трамплин, оттолкнувшись от которого я вступаю в область неведомого, в мир таких явлений, которых современная наука еще не знает. Это даже не новое направление, это может оказаться новой эпохой в науке об энергии.

— В излишней скромности тебя, пожалуй, не упрекнешь, заметил Марк, провожая глазами облака, проплывающие в просветах ветвей.

— А зачем мне быть «излишне скромным»? Я говорю о своей работе, о том, в чем убежден… Ты и сам не мог не признать, что мои выводы важны и интересны. Чего ради я должен теперь рядиться в скромность? Я знаю себе цену, Только это и придает мне силы.

— Пойдем, Норт, — сказал Марк, вставая. — Вижу, что убедить тебя еще труднее, чем старика… Но прошу, подумай хорошенько, прежде чем ты заговоришь завтра с полковником Кроббсом. Потом ты уже не сможешь нажать на «стоп-кран»…

На другой день утром в лаборатории Марка неожиданно появился сам шеф.

— Где Норт? — было первым его вопросом.

— Не знаю, еще не видел его сегодня.

— Как он вчера?

— Немного психовал…

— Необыкновенный талант, но… — Старик не закончил и принялся рассматривать графики, над которыми работал Марк.

— Не получается?

Марк отрицательно покачал головой.

— Должно получиться. — Голос старика стал жестким. — Попробуй изменить систему отсчета.