Эдуард Геворкян - Чужие долги Страница 2

Помещение метеостанции - каморка на верхнем этаже самого высокого здания, которое одни называют городской управой, другие - магистратурой, третьи - мэрией. Над зданием два больших экрана. Один - из нормальной пленки, по нему крутят рекламу. Другой - тоже панель, вернее, щит, составленный из длинных створок треугольного сечения. На сторонах призм размещены три картинки, и когда створки одновременно вращаются, то поочередно их видишь. В обычные дни, правда, всего две картинки, на одной изображен городской герб, на второй - портрет городского головы. Привод, вращающий эти призмы, находится над моей головой, в бетонном коробе. Короб уходит вверх, сквозь потолок, и выпирает из крыши метров на пять такой башенкой, на которой держится мачта с экранами. Во время большой непогоды сильный ветер давит на конструкцию, и короб начинает скрипеть. Когда-нибудь его вырвет из перекрытия и унесет к чертям.

В коробе есть технологические ниши, прикрытые стальными шторками. Есть где припрятать кое-какие хорошо и компактно упакованные товары. Тем более что ключ-карта у меня имеется. Сейчас там пусто. Вчера вечером на городской ленте частных объявлений опять появились слова: «Буксы горят» - сигнал не делать лишних движений и временно тормознуть все ходки. Товара нет, и неизвестно, когда будет. Я как-то посмотрел в Сети, что такое «букса», узнал, что песок в буксы сыпать нельзя, но не понял, какое отношение старинный рельсовый транспорт имеет к моим маленьким деловым операциям.

При желании можно через второй люк выбраться на крышу, но кто в здравом уме туда полезет? Ограждения никакого, сильный порыв ветра - и, как говорит Дима, редкая тушка долетит до середины Енисея.

Для профилактических работ есть другой выход на крышу к площадке с перильцами. Прежде чем крутить сирену, я должен открыть люк, подняться по выдвижной лесенке и вручную специальным шкворнем выставить третью картинку, которая и не картина вовсе, а просто красный квадрат. Каждое новое начальство собирается демонтировать старое железо, но половина ветряков всегда на ремонте, на аккумуляторной станции маховики не меняли уже лет пять, а бюджет к тому моменту, когда просочится сквозь нужных людей, превратится в ручеек. В итоге латают только самое необходимое железо, без которого никак. Это я точно знаю, потому что мой сменщик Дима подрабатывает в ремонтной мастерской.

Если горожане узнают, как часто приходится чинить вакуум-насосы, сколько маховиков ставят на профилактику и на каком износе работают оставшиеся, - все генераторы раскупят. Лучше не знать, спокойнее будет. Да и горючку всю труба забирает, себе дороже левый соляр добывать. Раньше умельцы на врезке подрабатывали. Сейчас туруханский участок трубы держат такие серьезные люди, что никто даже не знает, кто они. Если поймают кого на врезке, тут же в горючке и утопят.

За работу свою я держусь. Место не хлебное, и надо еще приглядывать за пожарной сигнализацией. Но и не пыльное. До сезона погодных взбрыков ходи себе через день, а то и через два. Договоришься с Димой о подмене и на недельку куда-нибудь махнешь по реке, как бы рыбки половить. Да и люди здесь на этажах трутся влиятельные. Одно слово услышишь, другое - вот и есть о чем подумать, прикинуть, какие новые расклады ожидаются в управе и нельзя ли, например, под шумок занять подсобку электриков. Пару раз возникал у меня соблазн быстрое дельце провернуть с теми, кто информацию в деньги оборачивает, но это не риск, а глупость - языки здесь очень быстро укорачивают.

На остальных шестнадцати сосредоточены городское управление, полиция, суд, тюрьма в подвале и налоговое ведомство. Характерно для наших мест - одни и те же люди поочередно крутятся то там, то здесь, а некоторые и не вылезают из своих кабинетов, пока не сменится власть. Или, попросту говоря, до тех пор, пока представители самых жирных корпораций и влиятельных группировок не зажрутся и не забудут, чья рука их кормит. Тогда, как полагается, выборы, немного стрельбы и народные гуляния после выборов. Придешь на работу, а в лифты и не влезешь, особенно в грузовые - выкидывают прямо с мебелью. Новое начальство начинает новую жизнь с новой обстановки. На здоровье, за все платят те же самые корпорации и группировки. К тому же у меня есть карта от пожарного подъемника, лифтами не пользуюсь. В хорошую погоду, естественно.

Дима, с которым мы вместе снимаем блок, как-то пытался объяснить хитрый расклад сил, которые позволяют Игарке и большой территории вокруг оставаться как бы нейтральной зоной между вольными городами и Восточным Альянсом. Но я пропустил его слова мимо ушей. Мы тогда сидели за сколоченным из дюймовых досок столом, рядом с качелями, и я пытался отыграть у Сереги дюжину пива. Дима хоть и китаец, но в маджонг не режется принципиально, хотя любит смотреть, как играют. Наверное, когда-то крупно продул. По-русски говорит лучше всех нас. Дядя Саша как-то поинтересовался, откуда у него московский выговор, но Дима лишь махнул рукой. Может, его занесло сюда из столицы Альянса, подумал тогда я, отвлекся, и в итоге мне пришлось идти за второй дюжиной. Посидели хорошо: Нинка вынесла рыбки вяленой, тут и Ашотик объявился, притащил хитро сушеного мяса с неприличным названием. Дима снова завелся на политику. Пивом не пои, дай потрепаться о правах и притеснениях. Ему хором велели заткнуться. А дядя Саша сказал, что он, наверное, вместе с языком подцепил всяких идей: гипноканалы - адский продукт, невесть чем мозги шпигуют. Точно, согласилась Нинка, когда она пыталась китайский выучить, не могла сыр есть и от молока HQC воротила, а вот насчет притеснений ничего ей в голову не приходило ни на каком языке.

Потом Ашотик в двух словах разложил: у кого больше власти, у того и больше прав. На свободных территориях вещи запросто называешь своими именами, не опасаясь, что обиженные начальники обложат тебя со всех сторон лоерами, так как лоеров нет. И можно не ждать неприятностей от ювенильной полиции, если твое дитя вдруг криво пукнет.

– Будь моя воля, всех начальничков спустил бы вниз по Енисею в гробах, - добавил он. - И юпов за ними.

– Среди них попадаются, наверное, хорошие люди, - задумалась Нина.

– А хороших людей, - добродушно ответил Ашотик, - в хороших фобах.

2.

Датчик движения опять барахлит, в прихожей темно. На самом деле прихожая - это полутораметровой ширины коридор, идущий из конца в конец блока. Два мужика, напившись пива, с трудом разойдутся, если одному в санузел, а другой возвращается оттуда. Моя комната - первая, и поэтому слабой мути от армированногсиоконца хватало, чтобы не споткнуться о пустые коробки из-под пива, в которых я держу одноразовую посуду. Ну, а в сканер я попаду с закрытыми глазами - палец дырку не пропустит.