Айзек Азимов - Я буду ни при чём Страница 2

— Да, дядя?

Ральф рассерженно сунул ему письмо.

— Почему они меня преследуют?

Сэм недовольно поджал губы. Он прекрасно знал, что письма поклонников (за исключением редких умных посланий, полных комплиментов, которые Ральф читал с удовольствием) не должны были доходить до дяди. Сэм уже давно научился разбираться с такими письмами сам. Сэм писал ответы, а Ральф лишь ставил свою подпись. Впрочем, Ральф уже давно их не читал и подписывал, не глядя.

Это была не самая разумная практика, и Сэм однажды заметил, что не следует ничего подписывать, не читая.

— Если я не могу тебе доверять, то мне следует тебя уволить. Так могу я тебе доверять? — спросил он.

— Конечно, дядя. Я лишь сделал замечание общего характера. — Однако в дальнейшем Сэм постарался воздерживаться от подобных заявлений.

Сейчас он случайно допустил, что письмо одного из «поклонников» попало на стол к дяде. Оказалось, что его написал очередной псих, одержимый бредовыми идеями, — да, Сэм допустил серьезную оплошность.

— Этот тип, — сказал Ральф, вглядываясь в подпись, — по имени Лоуренс К. Лигорн, убежден, что существует коммунистический заговор, в который вовлечены средние школы в его городке на Лонг-Айленде, и он хочет, чтобы я объединился с ним в борьбе с коммунистической угрозой. Очевидно, он путает меня с моими вымышленными персонажами. Он хочет пообедать со мной — кстати сказать, за обед он платить не намерен. Неужели я часто получаю такие письма?

— Одно или два, дядя. Не слишком много.

— Ну, так я не хочу больше их видеть. Естественно, я не желаю встречаться с авторами таких писем. Тебе нужно послать вежливый отказ. Да, вежливый отказ, но такой, чтобы он больше мне не писал.

— Именно так я и стараюсь делать, дядя. Это больше не повторится.

— Хорошо! Ты уж постарайся!

Сэм кивнул и повернулся, собираясь уйти. Как всегда, Ральф выглядел моложе лет на десять своего истинного возраста. Его густые волосы еще не начали седеть — хотя у Сэма уже посеребрились виски, да и семейное сходство оказывалось в пользу Ральфа.

Сэм вздохнул, вернулся в свой кабинет, который находился на нижнем этаже квартиры, занимавшей два этажа в Верхнем Ист-Сайде[1], и снова прочитал письмо.

Не вызывало сомнений, что автор письма безумен. Странно, но Ральфу Гелдерману часто писали сумасшедшие. Возможно, дело заключалось в том, что в книгах Ральфа речь шла о шпионах и заговорах; очевидно, шпионские истории дяди вызывали у некоторых людей приступы паранойи.

Таких людей лучше всего игнорировать. Отвечать не было ни малейшего смысла. Любой ответ будет провокацией.

Изредка они писали еще несколько писем. Обычно жаловались, что их письма крадут почтовые служащие или враги направляют по другим адресам при помощи специальных радиолучей. В таких случаях приходилось отправлять короткие ответы, уведомляющие, что письма получены.

Ральф дал указание написать ответ мистеру Лигорну — и ждал, что Сэм принесет его на подпись.

Сэм снова вздохнул и принялся сочинять ответное письмо. Вежливый вариант: «Дорогой такой-то и такой-то, очень занят… срочная работа… совсем нет времени… глубоко сожалею, но не имею возможности встретиться с вами… это не та проблема, которой я мог бы посвятить свое время…»

Все это следовало делать очень аккуратно, поскольку невозможно предугадать, как отреагирует на твое письмо безумец. Если он решит, что ты являешься частью заговора…

Именно в этот момент у Сэма и возникло ошеломляющее озарение.

Конечно! Никто не знает, на что способны такие люди. Они могут без денег, по собственной воле, ведомые лишь безумием, выступить в роли рухнувшего карниза, оказаться рукой провидения, о чем так часто мечтал Сэм.

Так зачем вести себя вежливо с этим Лигорном? Почему бы не спровоцировать его — естественно, соблюдая осторожность.

Он тут же, с энтузиазмом написал ему ответ.

«Дорогой сэр, о встрече с вами не может быть и речи. Пожалуйста, не тратьте свое время на повторение этого предложения, поскольку мне совершенно очевидно, что ваши подозрения о существовании заговора полностью лишены оснований».

Отлично! Коротко и ясно! И даже с некоторой издевкой.

Дядя Ральф подпишет письмо, и оно будет отправлено. Лигорн посчитает, что Ральф Гелдерман нанес ему глубокое оскорбление. Не исключено, что у него возникнет подозрение, и безумец сочтет, что Ральф сам является частью опасного коммунистического заговора. И если он напишет еще раз, Сэм даст ответ соответствующего содержания.

Это было превосходно. Сэм мог использовать аналогичную тактику при получении других писем — а такие послания приходили один или два раза в неделю.

В течение двух лет Сэм придерживался этой линии — и всякий раз испытывал удовольствие. Получение свежей почты превращалось в приключение. Придет ли новое письмо от одного из прежних авторов? Или появится новый псих?

Некоторые прекращали писать, но появлялись другие, и в каждый момент насчитывалось не менее полудюжины типов, чьи эмоции Сэм осторожно подогревал. Сэм начал получать удовольствие от собственного умения раздражать этих людей, не переходя определенных границ. Он не отвечал сразу и не писал резких слов и неизменно радовался, когда ему удавалось вызвать неадекватную реакцию. И чем более агрессивным был тон очередного письма, тем больше у Сэма появлялось надежд.

Самым любимым автором оставался Лигорн, с которого все и началось. Иногда он не отвечал по целому месяцу, и Сэм думал, что тот устал от этой игры, но потом приходил знакомый конверт с написанным печатными буквами адресом.

Ральф никогда не читал ответы. Он лишь подписывал их. Его они настолько не интересовали, что он подумывал о том, чтобы сделать печать со своей подписью — тогда Сэм смог бы управляться с письмами без его участия. Однако Сэм всякий раз спокойно возражал. Не следует забывать, говорил Сэм, что для читателей подпись самого автора имеет большое значение. Их не следует лишать такого удовольствия. Ральф фыркал, но подписывал.

Ну а Сэму была необходима настоящая подпись. Вполне можно было предположить, что Ральф диктовал письма — там имелась аккуратная надпись «РГ-подпись» в левом нижнем углу — и что он читал готовые, а потом сам их подписывал. Печать же все испортит.

Кроме того, девяносто девять из ста писем, которые Сэм отсылал, были совершенно безобидными.

Во время вечеринок Сэм иногда рассказывал о странных письмах, которые получал Ральф. Истории получались забавными, и друзья смеялись. Потом Сэм становился серьезным и довольно мягко говорил, что Ральфу не следовало бы давать столь жесткие ответы. Он сам (объяснял Сэм) старался смягчить резкость Ральфа, но дядя возражал.