Грэй Грин - Кетополис: Киты и броненосцы Страница 2

«Когда я принес рукопись в английское издательство Pan MacMillan, мне сказали, что мое имя слишком сложное для неисландского слуха и мне нужен псевдоним. "Дайте мне десять минут", — ответил я. Я вышел на улицу, закурил первую за день сигарету и посмотрел на море. Был ноябрь. Я вернулся и сказал: "Пишите: Грэй Грин". "Что это значит?" — спросил редактор. Я пожал плечами. "Цвет моря осенью", — ответил я. (Grey Green, англ. — буквально: серо-зеленый.) В это время хорошо пить, глядя на волны».

Все остальное, сказанное им о себе, кажется манерным вымыслом. Призванным, возможно, скрыть настоящую правду.

Почему такое долгое вступление, хочет спросить читатель. Читатель в наше время нетерпелив, ему нужно знать все сразу, в темпе, однозначно, без вторых смыслов и с банальной моралью (а лучше без морали). Так вот, Грэй Грин такого удовольствия ему не доставит. Верный заветам своего отца, он создает непредсказуемые, а главное, не укладывающиеся ни в какие известные технологические схемы сюжеты; верный правде самой жизни, а не выдуманным представлениям о ней, он может уронить главного героя в пропасть в тот момент, когда тот вовсе не готов к просветлению, и не получил два предупреждения об опасности, и не искупает своей смертью чью-то вину, — а просто потому, что этот идиот перебрал лишнего, забыл фонарь на столе и вышел отлить к обрыву («Химик»). Что автор хотел сказать своим произведением? — разочарованно вопят те, кто к таким кунсштюкам не привык. Вот ровно то, что сказал: ты можешь быть гением, ты можешь создать механизм управления миром, но какой в этом смысл, если мир по-прежнему тебя не замечает? В любом случае, закрыв «Химика», через какое-то время открываешь его вновь, потому что не веришь, что в этой книге принципиально нет никаких загадок, — нет, загадки должны быть, просто я их не заметил!..

Этот дебютный роман принес Грэю Грину одну из исландских литературных премий, а в дальнейшем, после перевода на английский, — и номинацию на настоящего «Букера» (не путать с «русским "Букером"», номинироваться на который и тем более получать который становится все более и более позорно).

После «Химика» было несколько морских повестей, из них одна — «Яхта "Чинго" без такелажа» — есть не что иное, как увеличенный в несколько раз рассказ Олафура Йонсона «Без такелажа». Несомненно, поскольку Олафур жив, здоров и в случае чего мог бы и возразить, этот опыт был поставлен по обоюдному согласию.

Поставим на этом эпизоде зарубочку и пойдем дальше.

Роман «Броненосцы», написанный на исландском и не переведенный на другие языки, считается неудачей и самим автором, и его критиками; однако несомненно, что это был первый подход к штанге под названием «Кетополис», принесшей писателю славу и деньги (а вместе с ними — и свободу перемещения; известно, что Грэй Грин побывал на всех континентах и посетил около ста стран; в определенном смысле это ставит под сомнение его дописательскую «бродяжью» биографию).

Известные нам лишь по дайджесту, «Броненосцы» кажутся чересчур старомодными по манере изложения и давно устаревшими по содержащимся в них идеям. Разумная раса, живущая в глубинах океана, — и то, как она воспринимает события мировой войны, все эти падающие сверху искореженные железные монстры, все эти дожди из человеческих тел… Смелая экспедиция, предпринятая обитателями глубин для изучения этого странного феномена, то, как исследователи пытаются разобраться в опасных феноменах, как гибнут один за другим, — все это дано, к сожалению, слишком лобово, примитивно, антропоцентрично, слишком быстро герои понимают, что происходит, дают моральные оценки происходящему — и, хуже того, моментально разбираются, где зло, а где добро. Такая необоснованная проницательность персонажей, похоже, показалась нереалистичной самому автору, и он постарался свернуть сюжет самым радикальным образом: двух последних членов экспедиции, ведущих яростный спор о том, что менее этично: покидать друзей в трудную минуту или втягивать свой народ в чужую для них войну, — накрывает глубинная бомба, сброшенная с американского эсминца.

Однако и в этом неудачном произведении было то, за что Грэя Грина оценили впоследствии: отстраненный взгляд на надводный мир, словно впервые увиденный подводным разумным обитателем. Батальные сцены Второй мировой кажутся такими же странными и неземными, как бои с марсианами в «Войне миров»; и еще эти люди, к которым невозможно привыкнуть…

Этот роман как бы пришел из конца сороковых, настолько он старомоден; и в нем чувствуется реальный военный опыт автора. Ставим вторую зарубочку.

Да, именно это мы и хотим сказать: скорее всего, Грэй Грин — псевдоним не одного Халлдора, а творческого дуэта, отца и сына, Олафура и Халлдора (кстати, пока они были американцами, они носили фамилию Лакснесс по месту рождения). От отца — изощренная фантазия, военный и американский опыт, методичность и занудство в лучшем смысле; от сына — разнузданное воображение, умение увидеть жизнь под невозможным углом зрения, умение создать отстраненность и остраненность мира буквально двумя штрихами…

Пока на первых ролях был отец, получились «Химик» и «Броненосцы»; но со временем роли поменялись. И стал «Кетополис».

Не будем хоть как-то пытаться пересказывать эту эпопею: пересказ получится и бледнее, и длиннее оригинала — а главное, непонятнее. Многое в «Кетополисе» заключено в придаточных предложениях, отсылках к несуществующим книгам, детских воспоминаниях второстепенных персонажей, рисунках ковров — и так далее. Поскольку — и это признал сам автор — сюжет создается по мере написания текста с помощью неназванного гадательного устройства (есть предположение, что это книга «Моби Дик» и колода карт Таро), то нет нужды говорить, что финал непредсказуем. Но это вовсе не значит, что сюжет хаотичен, — напротив, он отличается ажурностью переплетений сюжетных ветвей, изяществом поворотов, а неожиданность ходов никак не выглядит хаотичной.

Что заставляет задуматься о сущности гадания…

На сегодняшний день написано три книги «Кетополиса», на русский переведена лишь первая: «Киты и броненосцы». Автор в промежутках между поездками в Антарктиду и в нетуристические регионы Меланезии пишет четвертую. Всего обещано пять книг.

С нетерпением ждем.

Андрей Лазарчук

ЧАСТЬ I. В СЕТЯХ

[1901 год. Кетополис. Фотографии в коричневых тонах, сепия. Клетчатые пиджаки, лаковые штиблеты, котелки. Дамы в платьях с турнюром. Женские шляпки. Экипажи. Паровые мобили, похожие на коляски без лошадей. Револьверы. Снова экипажи. Газовые фонари. Электричество. Лейденская банка. Автоматы — продавцы газет. Слухи. Вы слышали, второго дня… Ужас! Ужас! Морские офицеры в форме, с кортиками, гуляют под ручку с дамами. Над крышами завис дирижабль. В театре «Ла Гвардиа» дают «Коральдиньо». Играет Генрих Тушинский. Гений! Гений! Да, гений, но как он пьет… вы слышали? Разбил швейцару лицо. Неслыханно! Мерзкий скандал. А завтра у него дуэль. О, даже так? Перед спектаклем. Неужели со швейцаром? Что вы, это был бы ле моветон, как выражаются наши друзья-галлийцы… С морским офицером. Но ведь господин Канцлер запретил офицерам драться! Война. У бедняги нет выбора. Задета его честь. Если откажется, он погиб в глазах света. Уничтожен! Уничтожен! Но что еще хуже, он погибнет в глазах Заславской. Опять эта Ядвига. Шлюха. Снова она. Сам Анджей Любек ухаживал за ней. Вы знаете? Это давно не секрет. Предлагал миллион. Она отказалась, надменная. Фабрикант рыдал у ее ног. Жестокая. Бедный Анджей пробовал стреляться… Идиот, с его капиталами.