Владимир Фильчаков - Эксперимент N 1 Страница 2

- Что ты? - Он подошел к Ней, взял за руки и Она почему-то вздрогнула. - Что ты? - повторил Он.

- Не знаю.

- Так не бывает! - заявил Он. - Давай поиграем. В слона. А?

- Не хочу.

На этот раз Он по-настоящему удивился. - Ну в бабочек...

- Не хочу.

- Ну в черепаху... В бегемота... А? - тон Его из просительного превратился в умоляющий. Она покачала головой. Он заглянул ей в глаза.

- Что с твоими глазами? Таких глаз у тебя я никогда не видел.

- А что с моими глазами? Ничего с моими глазами. Глаза как глаза.

Она встала, подошла к воде и посмотрела на свое отражение. По воде шла легкая рябь и отражение колыхалось. Какая я... - подумала она. Какая-то нечесаная... Причем глаза? Что там такое в глазах? Ничего особенного. Волосы всклокочены. Надо бы причесаться. Надо бы... А чем? Она кое-как поправила волосы. Ей почему-то не хотелось, чтобы он на нее смотрел, на такую растрепанную. Вот когда Она приведет себя в порядок... А Он смотрел, не отрываясь и глаза у него стали совершенно круглыми. Он не понимал. Она тоже не понимала. Что же это делается?

- Слушай, - сказала Она вдруг. - А где край у этого мира?

- Край?! - поразился Он. - Какой край?

- Какой - какой... Край. Не знаешь,что такое край? - Она пожалела, что сказала Ему про край. Не надо было этого говорить. Вон глаза у Него сейчас вывалятся. Она представила, что будет если они действительно вывалятся. Покатятся по земле? Или нет? Или как они там устроены? Держатся наверное там на чем-нибудь, на ниточках каких-то. Она устыдилась своих мыслей и удивилась тому, что устыдилась. Вот не было же с Ней раньше такого никогда! Он наконец отвернулся от нее и сел рядом. Он пытался переварить в своей голове то, что услышал и увидел. Получалось плохо. Он тряхнул головой.

- Брось, - сказал Он. - Что это с тобой? Не выспалась? Он замолчал. Как это может быть - не выспалась? Разве можно - не выспаться? Что-то произошло, пока Он спал. Что? Он машинально пошарил вокруг себя и поразился - рука не нащупала яблока. Странный какой-то день сегодня. А, они далеко отошли от яблонь. Придется вставать, идти... А зачем? Что-то мне не хочется яблок. Тогда грушу... И грушу не хочется...

- Грустно мне, - неожиданно сказала Она.

"Грустно" - повторил Он про себя. "Грустно"... Слово какое-то хрустящее. Словно капуста во рту хрустит. - Слушай, - Он наклонился к ней. - Ты не знаешь, здесь капуста где-нибудь растет?

Она резко повернулась. Теперь у Нее были круглые глаза. - Не знаю. А что это - капуста?

- Ну, капуста... На зубах хрустит. Вкусная...Должно быть...

- Сладкая?

- Н - не знаю. Кажется нет.

- Я тоже хочу капусты! - объявила Она. - А то что же это - все сладкое да сладкое. Пошли поищем? - Пошли. Полдня они провели в поисках капусты, устали, присели под развесистой грушей. Он выбрал самую спелую, сорвал, подал Ей. Она машинально откусила, пожевала и вдруг швырнула грушу в кусты. Он молча наблюдал за ней. За полдня Он как-то свыкся с мыслью о том, что Она стала не такая, как всегда. Мало того, Он и себя ощущал не таким, как всегда. Что же все-таки произошло, пока Он спал? Она срывала груши, откусывала маленькие кусочки и выбрасывала.

- Надоели они мне, - пояснила на его недоумевающий взгляд. Он покивал, соглашаясь. Действительно, надоели. И ему тоже. Груши. Яблоки. Бананы. Киви. Вишня. Земляника. "Мяса хочу!" - неожиданно подумал Он. - "Вот это да! Мяса. Это же надо кого-нибудь из зверушек убить..." К нему подскочила белка, посмотрела блестящим глазом, убежала. "Вот эту белку - убить? И поесть ее мяса?" Что же это лезет в голову, а? Интересно, почему это белку вдруг? У нее мяса-то на один укус. Надо кого-нибудь побольше. Зайца, например. А еще лучше - оленя. Вот где мяса-то! Он посмотрел на нее. Она сидела, обхватив колени руками и смотрела на Него. Сказать Ей про мясо? Ну уж нет! Как Она ухватилась за капусту. А тут убивать кого-то придется. Того же оленя. И еще неизвестно, понравится ли им мясо. Может его и есть-то нельзя. Может у них от него животы будут болеть...Болеть... Как это - болеть? Ерунда какая-то лезет в голову. Впрочем, может быть и не ерунда. Наешься мяса, вот живот и заболит. В наказание. Наказание... Кто накажет-то? Голос? А что, Голос и накажет. Да нет, причем тут Голос. Как это я убивать-то буду? Здесь все звери ручные, доверчивые, с рук едят. Это как-же подманить его, значит, а потом... Как убить-то? Ну, это, положим, не проблема. Палкой. Или шею свернуть. Руками... Он содрогнулся.

- Ты что? - спросила Она. Она наблюдала за ним во время этих его размышлений и видела, как меняется Его лицо.

- Ничего. Задумался.

- О чем?

- Да так... Ерунда.

- А все-таки?

- Не приставай!

Она отшатнулась. Так с Нею Он еще не разговаривал.

- Ладно, извини. Погорячился. Она улыбнулась. Нет, воистину сегодня

странный день.

* * *

Исполнитель.

Бумагу я нашел на столе в гостиной. Раньше, в самом начале, когда стола еще не было, бумаги появлялись на обшарпанном подоконнике, и даже не в этой квартире, потому что этой квартиры тогда тоже не было. Тогда у меня была комната в коммуналке. Тогда я был нищ, жизнерадостен и полон надежд. Теперь я богат, циничен и надежд у меня нет. Теперь у меня есть огромная пятикомнатная квартира, в которой я теряюсь как таракан на площади и пять мебельных гарнитуров в стиле ретро, самых дорогих, помпезных, и потому бессмысленных. Но все, кто сюда заходит, соловеют от зависти и пытаются мысленно подсчитать мои доходы, и у них это плохо получается, ум у них заходит за разум и они начинают нести околесицу. Поначалу я смущался, в ответ на вопросы "Где работаешь" и "Сколько получаешь" бормотал что-то невнятное, но вскоре научился делать такой вид, что каждый понимал: такие вопросы задавать нельзя. Меня принимали кто за особо секретного физика, кто за особо секретного агента спецслужб, кто за крупного, но, опять-таки, особо секретного правительственного чиновника. Я посмотрел на стол. Он красного дерева, друзья мои, и по сравнению с другими известными мне столами выглядит как "Титаник" рядом с каботажным пароходиком. За этим столом может свободно разместиться тридцать человек. Он надежен. Невозможно представить, что у него может расшататься ножка. Он сделан в стиле какого-то там по счету Людовика. Он внушает благоговение. От него веет чем-то мистическим. Словом, это богатый добротный Стол с большой буквы. И на этом Столе сиротливо лежала Бумага. Я не спешил брать Бумагу. Это раньше я с сердечным трепетом и подгибанием коленок хватал Бумагу и жадно прочитывал, и пытался уловить в ней великий смысл. Сейчас же я спокойно одел персидский халат и побрел в ванную, шаркая персидскими туфлями, умылся, почистил зубы, побрился, долго и хмуро смотрелся в зеркало и неприязненно думал о том, что вот не было же никаких бумаг полгода, и тут на тебе, появилась. Это значит - куда-то ехать, что-то делать, работать, словом. Отрабатывать свое богатство. А не отказаться ли к чертовой матери? Меня передернуло. Это от поручений мафии можно отказаться, хотя бы теоретически. А от этих поручений отказаться нельзя. Даже теоретически. Проклиная себя на разные лады, я побрел в гостиную, взял Бумагу и сел в кресло. О, кресло заслуживает целой поэмы оно кожаное и до невозможности мягкое, а кожа на нем такая, какую вы, друзья мои, и не видели никогда. Но я отвлекся. Я отвлекаюсь потому, что мне не хочется читать бумагу. Я вздыхаю, потому что читать все-таки надо, и начинаю читать...