Пол Ди Филиппо - Потерянные страницы Страница 2

Язвительные критики не заставили себя ждать. Журналисты делали карьеру на замечательных статьях о великом провале. Создавались целые передачи о несостоятельности «Стар Трека» и инсценировок научной фантастики в целом.

Полагаясь на многолетний успех Пэла, компания Эн-би-си имела неосторожность заключить с ним контракт на тридцать девять серий. Вместо того чтобы пойти на попятную или обратиться за помощью к специалистам, Пэл решил выполнить обязательства до последнего пункта, несмотря на весь позор предприятия.

Неделю за неделей телезрители получали эпизоды сериала один бездарней другого. Многие выражения из «Стар Трека» стали крылатыми благодаря своей нелепости («Он… он усоп, Тим!», «Я врач двадцать третьего века, черт побери, а не свидетель Иеговы!», «Пошли-ка меня по лучу, Рябой!», «Не самоочевидно, капитан»).

Затем произошло неизбежное.

Отношение к сериалу перешло и на НФ-литературу в целом.

Скрытое предубеждение против «всей этой бакминстерроджерсовской хрени» выплыло наружу. Читать книгу научной фантастики в общественных местах было все равно что надеть футболку с надписью «Пни меня!». С трудом завоеванная слава испарилась в один день.

Резко упал тираж книг и журналов, ненадежные читатели и писатели забросили жанр. Компании и отдельные люди разорялись. Фильмы смывались. Научная фантастика летела вниз по спирали: одна неудача влекла за собой другую.

В итоге к 1968 году, когда телесериал уже прекратил свое существование благодаря кампании протеста, организованной любителями настоящей научной фантастики, но память о нем еще была свежа, выжило лишь ядро самых преданных фанатов и авторов: жалкий остаток великого наследия.

Сомнительно, что у научной фантастики была возможность оклематься от столь сильного удара. За любым взлетом сразу следовал спад.

Окончательно уничтожили жанр события, не имеющие отношения к литературе.

В 1969-м «Аполлон-11» не смог подняться с поверхности Луны. Это убило всякую веру в могущество техники, которая и так уже была поколеблена Вьетнамской кампанией. Изменение компьютерных технологий на потребу «Большой няньке» — внутренней контрразведке ФБР при третьей администрации Никсона — и последующее установление ограничений на производство мощных ЭВМ еще больше подорвало мечту о будущем, которым управляют сложные машины. Последний гвоздь в гроб научной фантастики вбила авария на атомной электростанции острова Три-Майл в 1979 году. Жанр и до этого ассоциировался с ядерной энергией, а после катастрофы он стал синонимичен массовому уничтожению людей.

Добавил масла в огонь подпольный фильм «Тесные контакты в духе Звездных Войн», снятый на шестнадцатимиллиметровой пленке тогда еще неизвестным дуэтом — Джорджем Лукасом и Стивеном Спилбергом. Фильм появился в недрах порнобизнеса Сан-Франциско, и в нем приняли участие никому не известные актеры и актрисы сомнительного происхождения и репутации (Чарли Шин, Роб Лоу, Хью Грант, Луиза Чикконе, Джэнет Джексон, Хилари Родхэм, Слай Сталлоне, Арни Шварценеггер и иже с ними). В этом отвратительном фарсе упадническая межзвездная империя превратила Землю в площадку для своих сексуальных утех. Однако она встретила сопротивление обнаженных мятежников, которые оказались похотливей и извращенней самих тиранов. После того как Верховный суд покончил с Лукасом и Спилбергом, ни один здравый человек не желал больше иметь дело с научной фантастикой.

Два десятка лет спустя после разгрома научной фантастикой занимается горстка эксцентричных любителей, печатающихся в самиздате тиражом максимум в пару сотен экземпляров (по крайней мере в Соединенных Штатах — в Англии у фантастики своя история). Кажется неизбежным, что некогда великая литературная традиция прекратит свое существование. А нам остается только пофантазировать — не пытаясь, конечно, идти по еретическому пути старой НФ с ее «альтернативными мирами», — что все могло бы быть иначе.

ДВАДЦАТЫЕ

ПОСЛЕДНЕЕ ДЕЛО ГАЛКИ

Каким бы преимуществом ни обладало будущее в объеме, прошлое восполняет недостаток в весе…

Тусклый свет пожухлой прошлогодней соломой лился из одинокого фонаря на скользкую, будто жиром смазанную мостовую пустынной улицы. Щупальца тумана словно живая любопытная лоза буйного амазонского виноградника вились вокруг столбов, сползая в водосток. Старые дребезжащие здания унылой магистрали возвышались безликими индустриальными замками из кирпича. Где-то вдалеке раздался звонок последнего троллейбуса. Минутой позже, словно запоздалое ответное ворчание, часы на высотке пробили полночь. Из угла шмыгнула крыса, неистово скребя когтями о каменную поверхность.

Вскоре после боя часов открылась усыпанная заклепками стальная дверь одной из фабрик, и из нее небольшими группами засочились усталые рабочие — ночная смена возвращалась домой. Не произнося лишних слов, лишь обмениваясь избитыми, превратившимися в ритуал репликами, чернорабочие вяло плелись вдоль по булыжной мостовой в свои захудалые клетушки.

Дорога вела мимо темного переулка, расколовшего две фабрики, словно клин — бревно. Никто из вымотавшихся за день людей не заметил две зловещие фигуры, притаившиеся во мраке переулка, как волки у входа в логово.

Когда прошел последний из самых медлительных рабочих, одна тень шепнула другой:

— Думаешь, она еще появится?

— Да, да. Не дрейфь. Она всегда найдет причину, чтобы задержаться. Наверно, решила наспех перепихнуться с боссом.

— Лучше б ты оказался прав, иначе мы в полной трубе. Обещали же мадам By притащить ей еще одну кралю, а корабль в Шанхай отходит ровно в два. Нам надо еще приволочь товар на палубу.

— Не психуй, Христа ради! Боже, можно подумать, что ты никогда раньше не похищал проститутку! Лучше уж заниматься работорговлей белыми бабами, чем взламывать замки квартир.

— Верно. Просто сегодня у меня дурное предчувствие.

— Так оставь его при себе! Хлороформ готов?

— Ладно, я ведь не собираюсь сдернуть, но я чувствую что-то…

— Тихо! Шаги!

Приближалось одинокое цоканье женских каблуков. Обнаженная рука и край юбки едва показались из-за угла, как на ничего не подозревавшую женщину набросились двое громил, скрутили ей руки и прижали к лицу тряпку, пропитанную эфиром.

— Отлично, вырубилась! Поднимай ее за ноги, а я возьму за руки. Дотащим до нашего драндулета, а там, считай, мы уже на месте.

Вдруг ночь пронзил странный крик, то ли человеческий, то ли птичий: жуткое завывание, в котором слышалась ядовитая саркастическая насмешка.