Геннадий Корчагин - Полнолуние Страница 2

Ходили слухи, что где-то в дебрях заболоченной пустыни лежит осколок прошлого. Крошечный, чудом уцелевший уголок минувшей цивилизации. Туда, в самую глушь болот, барон Хофф повел своих волков, толком не представляя, что собирается найти.

Несколько дней они брели по топким мхам и непролазной грязи и не сбились с пути только потому, что не выбирали его. Плутали, вязли в трясине, умирали с голоду. Наконец случилось небывалое: тучи на горизонте раздвинулись, вспыхнуло закатное солнце.

Барон Хофф в изумлении глядел на багряный диск, на протоку черной воды, окаймлявшую болото, на бурый обрыв подмытого на излучине берега. На берегу, окунув зеленые косы в воду, покачивались плакучие ивы.

Он обернулся и посмотрел на болото. Вдали, в сумерках, темнел островок, на котором два-три часа назад они отдыхали, набираясь сил. Он взглянул на своих вервольфов, стоявших по брюхо во мху с мутными от изнеможения глазами, и сказал, с трудом ворочая языком, онемевшим от долгого молчания:

- Возвращайтесь на остров и ждите. Если не вернусь до утра, уходите. Не пытайтесь меня искать, не мстите. Ждите, малыши, я вернусь за вами.

Он переправился через узкую протоку и вскарабкался на влажный обрыв.

Это был не осколок цивилизации, а настоящая дверь в прошлое. Место, где соприкасались две эпохи. Как такое чудо оказалось возможным, неизвестно, но мечта стала явью.

Он шел и думал, что не променяет этот мир ни на какой другой, скорее согласится умереть, чем уйдет отсюда. Миновал дубраву и оказался на краю поля. В лесу барон оставил меч, кинжал, вытащил из-за пазухи и бросил в заросли малины семейную реликвию - револьвер с заговоренными пулями, которые берег для встречи со Змееволосой.

Под теплым ветром раскачивалось море спелой пшеницы, играя пламенными красками заката. За полем лежала деревня: маленькие, словно спичечные, домики на холме расточали аромат дыма, хлеба и браги.

Барон шел на запах жилья, как человек, выбравшийся из чащи после многодневных блужданий. Собственно, он ничем не отличался от человека, разве что отсутствием темных, недобрых мыслей. Эти мысли остались там, за протокой, в будущем. Ему казалось, что здесь им нет и не может быть места.

Когда он вышел на околицу, минуты, оставшиеся до захода солнца, можно было пересчитать по пальцам.

Измученные вервольфы выбрались на островок и улеглись на ковер из мха и можжевельника, положив головы на лапы и вывалив языки. Они тяжело дышали, неподвижно глядя перед собой, и думали о своем господине, который ушел в странный багряный мир, а на прощанье сказал им это непонятное, теплое слово "малыши". Они думали о ночлеге в замке, о сочных кусках драконьего мяса, о горящем огне в камине и больше ни о чем.

Близилась полночь. То один, то другой вервольф вздрагивал и тревожно глядел в беспросветное небо, на котором уже сотни лет не появлялась луна.

Но здесь, на границе двух миров, природа, подчинялась другим законам. Тучи отступили, желтое дьявольское око вспыхнуло в небе...

...и островок вздыбился, заворочался, волки заметались, стали _корчиться_ в судорогах, рвать зубами мох. В этой толчее то одно, то другое чудовище соскальзывало в воду и ползло обратно - ничего не соображая, с глазами, налитыми кровью. Вскоре все стихло. На островке, крошечном и грязном, стояли и молча смотрели друг на друга девяносто шесть нагих мужчин и женщин.

Спустя почти два часа неподалеку всхлипнула трясина. Люди разом, словно по команде, повернули головы. Над поверхностью болота возвышался темный бугор. Он полз, раздвигая ряску, и вскоре можно было различить серебристый мех, острую морду, уши торчком, глаза, горящие лунными отблесками. Барон Хофф выбрался на сушу, сел на задние лапы, запрокинул голову и протяжно завыл. Лоб его был рассечен, а из бедра торчала надломленная стрела, покрытая серебряной амальгамой.

Молодая женщина упала на колени рядом с ним и вылизала его раны. Мужчины сломали две березки и соорудили носилки. Двое сильных парней понесли раненого господина во главе отряда. Путь к замку предстоял долгий и трудный.

Желтый зрачок несколько раз мигнул им вслед и погас.