Дэймон Найт - Билет во вселенную Страница 2

Когда Фолк проснулся, он был гораздо сильнее. Он попытался сесть, и, к своему легкому удивлению, проделал это вполне успешно. Его хозяин, который сидел в кресле на противоположной стороне комнаты, отложил трубку и подошел, чтобы подсунуть Фолку под спину подушки. Потом он снова сел в кресло. Комната была загромождена разными предметами. Пахло затхлостью. Пол, стены и потолок комнаты были одинаково металлическими, покрытыми эмалью. Здесь было множество книг и столько рулонов ленты с записями. Они занимали все полки и возвышались стопками на полу. С ручки двери свисала грязная рубашка.

- Поговорим? - предложил молодой человек. - Меня зовут Вольферт.

- Приятно познакомиться. Меня - Фолк... Я думаю, вы хотите прежде всего узнать, что у меня за странная история с аналогами.

- И почему вы здесь.

- Причина одна и та же, - ответил Фолк. - У меня иммунитет к аналоговой обработке. Я не знал этого наверняка, пока мне не исполнилось десять лет - но, думаю, я таким родился. С семи лет, помню, другие ребята стали рассказывать о своих ангелах-хранителях, ну и я тоже стал делать вид, что у меня есть ангел. Знаете, как это водится у детей? Все, что угодно, только чтобы не отстать от других.

Целых три года я не знал - то ли все остальные тоже притворяются, как и я, то ли действительно я один лишен невидимого ангела-хранителя, который может говорить со мной. Насчет невидимости я был совершенно убежден. Я считал, что остальные ребята лгут, будто могут видеть ангелов. Ну, а есть хранители на самом деле, или нет, - это совершенно другой вопрос. Правду сказать, он меня не особенно-то и волновал.

Когда мне было десять лет, я совершил первую кражу. Я очень хотел прочесть книгу, которую отец никогда бы мне не купил. Продавец смотрел в другую сторону, и я просто взял и сунул ее под куртку. Смешно - я уже наполовину прочитал ее, и только тогда сообразил. Это же было доказательством того, что у меня нет ангела! К тому времени, видите ли, я решил, что никогда не видел своего хранителя просто потому, что не совершал плохих поступков. Я этим гордился, и немало... только так уж получилось, что я очень хотел прочесть ту книгу.

Слава богу, у меня хватило ума сжечь книгу, когда я ее дочитал. Если бы я этого не сделал, вряд ли бы я дожил до зрелых лет...

Вольферт хмыкнул.

- Да уж, вряд ли, - согласился он. Он неотрывно смотрел на Фолка, и в глазах его читались интерес и настороженность. - Даже один-единственный лишенный аналогового контроля человек может перевернуть весь мир. Но, мне казалось, невозможность иммунитета доказана теоретически?

- Я много об этом размышлял. Если верить классической психологии, иммунитета быть не может. Я не обладаю повышенной устойчивостью к гипнотическим медикаментам, они действуют на меня совершенно обычным образом. Но сенсорный механизм просто не отвечает. У меня была бредовая идея, что я - мутант, возникший как ответ природы на аналоговую обработку, которая есть фактор, мешающий выживанию вида. Но на самом деле я ничего не знаю. Мне так и не удалось найти никого подобного мне.

- Хм-м, - сказал Вольферт, попыхивая трубкой. - Мне кажется, следующим логичным шагом для вас было бы жениться и завести детей. Может, они тоже окажутся иммунными?

Фолк горько глянул на него.

- Вольферт, я не хочу вас обидеть, но... Вы можете себе представить уютное семейное гнездышко в мире маньяков?

Бледные щеки Вольферта медленно залила краска. Он вынул трубку изо рта, долго разглядывал ее и наконец произнес:

- Да, я понял. Я знаю, о чем вы.

- Может быть, и не знаете, - сказал Фолк, думая при этом: "Я его обидел. Но что я мог сделать?" - Вы на Марсе уже десять лет, правда?

Вольферт кивнул.

- Дела в мире идут все хуже и хуже, - сказал Фолк. - Я взял на себя труд проглядеть кое-какую статистику. Данные найти нетрудно. Чертовы идиоты ими гордятся! Количество пациентов, содержащихся в психиатрических лечебницах, медленно понижалось начиная с 1980 года, когда была принята всемирная программа аналоговой обработки. Применение аналогов с той же скоростью росло. Эти две кривые симметричны. Одна компенсирует другую.

Все меньше и меньше людей отправляется в сумасшедший дом - не потому, что произошел прогресс в методах лечения, а потому, что вновь усовершенствована аналоговая обработка. Человек, который пятьдесят лет назад был бы помешанным, сегодня управляется галлюцинацией, которая заставляет его поступать так, будто он нормален. Для окружающих он нормален. Внутри же - окончательно и бесповоротно безумен. Но это не самое страшное. Человек, который пятьдесят лет назад был бы лишь слегка психически неуравновешенным, попал бы в психолечебницу и был вылечен - это человек сегодня столь же безумен, как и первый! Это больше не имеет значения. Все люди до единого могут быть законченными маньяками, но заведенный на планете порядок не нарушится.

Вольферт принужденно улыбнулся.

- Ну так что с того? По крайней мере, на планете теперь мир.

- Конечно, - отозвался Фолк. - Никаких войн - исчезла самая возможность войны. Ни убийств, ни краж, вообще никаких преступлений. Потому что у каждого есть полисмен под черепом. Но действие влечет за собой противодействие, Вольферт - в психиатрии так же, как и в физике. Тюрьма - это место, откуда человек стремится сбежать, пусть даже у него уйдет на это вся жизнь. Надавите на один поршень, другой поднимется. Я считаю, что пройдет еще десять-двадцать лет, и кривая помешательства вновь возрастет. Потому что единственный путь бегства от тирании хранителей лежит в сторону дальнейшего безумия. И, в конце концов, будет достигнут порог, за которым никакие аналоги не помогут. И что они станут делать тогда?

Вольферт задумчиво выбил трубку и поднялся с кресла, машинально посасывая мундштук.

- Мне кажется, - сказал он, - под словом "они" вы подразумеваете психиатров, которые фактически правят Землей. Судя по всему, вы уже решили, что будете делать лично вы?

Фолк улыбнулся.

- Да. С вашей помощью отправлюсь на звезды.

Вольферт на мгновение застыл.

- Значит, вы знаете, - медленно сказал он. - Что ж... Пойдемте в соседнюю комнату. Я вам покажу.

Фолк знал, что Дверь существует. Но он понятия не имел, как она выглядит.

Это был параллелепипед из материала, который выглядел, как гладкое коричневое стекло. Десять футов в высоту, шесть в длину и шесть в ширину. Внутри, ближе к дальней стенке, на уровне груди располагался рычаг странной формы. Больше всего он был похож на старомодную трость с набалдашником, которая две трети длины шла параллельно задней стенке, а дальше изгибалась под прямым углом. Набалдашник был обращен к передней стенки Двери.

И больше ничего.