Александр Лурье - Прогулки по Карфагену (о современной фантастике) Страница 2

"Россия должна править бесстыдно!" /К. Леонтьев /

Что мы слышим в этом паскудном и

пророческом возгласе? Дух века?

Дух нации? Или дух места?"

И. Бродский

Харизма - идея, овладевающая массами, - является материальной силой. Враждуют лишь харизматические народы - когда идея, породившая харизму, становится навязчивой. Противостояние национальных идеологий Америки и России обусловлено тем, что американцы убеждены в своей правоте, так как видят, что тот, кто идет их путем - преуспевает. Русские же, внешне восхищаясь этим преуспеянием, внутренне к нему не готовы. Для правильного восприятия американского образа жизни необходимо находиться на соответствующем уровне потребления. Представление об этом образе иногда вызывает желание стремиться к нему через производство и потребление, а иногда - ненавидеть его, в первую очередь подсознательно подразумевая, конечно, производство, и находя тысячу поводов для этой ненависти. "Единственная веками неизменная русская черта - это страстная борьба за право оставаться в нищете... Мы должны оставаться перед всем миром бедными, но гордыми, сочетая, таким образом, столь необходимую нам гордость с не менее необходимой западной помощью" И. Туманян Более того, так как русские предлагали миру свою модель нравственного преуспеяния и катарсиса, которая не была (и не могла быть) принята, они чувствуют себя обманутыми и непризнанными, униженными и оскорбленными. "Загадка русской души состоит в том, что с одной стороны она - да, конечно!, а с другой - да, к сожалению... Главная национальная гордость союз святости с проституцией." И. Туманян Все это прекрасный повод для поиска, в основном, эмоционально, а не логически аргументированных недостатков американской модели. Не любить американское стало такой же модой, как преклоняться перед ними 30-40 лет тому. В этом неистребимое совковое дурновкусие, когда механическое подражание вытесняет воспитание. Американцы, в силу присущего им щенячьего идеализма, действительно хотят помочь, и этого-то им никто и никогда простить не сможет. Русские, со своей стороны, не простят Америке того, что владение "Windows" важнее, чем знание наизусть"Как нам реорганизовать Рабкрин" и что не русские визионеры определяют развитие мира, а чикагские экономисты.

"Новый образованный слой, будучи не в состоянии - по крайней мере, быстро, - достичь материального уровня старого, брал свое в утверждении духовного превосходства. Заметно и знакомо это...в наше время по отношению России к Западу"

П. Вайль

Залог американского преуспевания - учеба на чужих ошибках; бывает, что отсутствие развитых традиций отечественного дуроломства - на пользу. Американская культура, из-за необходимости переварить разные потоки, создала некий усредненный образец понятный и близкий для всех, подобный "Макдональдсу": может быть и не самая полезная пища, но голод утоляет. В силу своей усредненности американское искусство, так же как и "Биг-Мак", завоевывает земной шар. Оно, конечно же, плохое и кассовое, и миллионные его сборы от дьявола, и слезы, и смех им вызываемые тоже от нечистого, все ради чистогана. А вот у нас все от Бога; ихняя культура примитивна и груба и пропагандирует секс и насилие, а наша (русская ли, германская - одним словом, европейская) - возвышенная и утонченная. Вот только удалось ей ненароком завалить континенты горами трупов из, разумеется, самых благих побуждений. Есть языки, в которых синтаксис не играет особой роли. Например, для иврита конструкция типа "казнить нельзя помиловать" не заключает в себе никакой судьбоносности или фатального выбора a la' "пан или пропал" - при том, что иврит вполне конкретен, агрессивен и динамичен. Впрочем, лишь русские язык и сознание, и уже упоминавшиеся история с географией специализируются на изначально и по определению не имеющих взвешенного и умеренного решения задачах - или любить, или ненавидеть. Tertium non datur! Россия -это не столько вечный бой, сколько вечная война: разума с совестью, личности творца с его телом. В некоторых странах установились вполне нейтральные отношения как между властью и интеллектуалами, так и между интеллектуалами и бюргерами. В России же это вечный истерический роман - власть пытается заигрывать с интеллектуалами, но те из них, кто решается ее удовлетворить, подвержены скоротечной импотенции. Тем более, что своей прерогативой пасти народы, власть не намерена делиться ни с какими умниками. Сами же интеллектуалы пытаются обольстить неизменно презирающий их народ. Нынешняя невероятная популярность бандитов обусловлена тем, что они - идеальная квинтэссенция "небесного жениха" интеллигенции: Власть и Народ в одном флаконе. Как и любой другой, этот культ возникает на руинах личности; сначала - объекта, а потом и всех остальных. Культ уничтожает то единственное, что отличает человека от животного сострадание и раскаяние. А запахом трупа врага может наслаждаться только маньяк или идеалист; впрочем, это довольно близкие понятия. "Смерть - самое наглядное доказательство превосходства. Перед разницей между живым и неживым другие различия как-то затушевываются" П. Вайль Великая надежда русской литературы, что за 3-4 тысячи лет относительной цивилизованности человек изменился, не оправдалась; то ли срок маловат (животное прошлое куда весомее), то ли часть Зверя в нас куда фундаментальнее, чем хочется верить. Создать шедевр способны единицы, понять его - тысячи, а доступное миллионам примитивное эстетическое наслаждение абсолютно не обуславливает этических последствий. Те, кто могли услышать - услышали, а у остальных и уши-то не прорезались, потому как им без надобности. То, что 70 лет советской власти перелопатили Россию, возможно, не случайная катастрофа, а вынужденная, по мнению большевиков, необходимость, вызванная засоренностью и запутанностью культурного поля. Может быть, большевики хотели - прямо по Достоевскому - упростить русского человека в русской же манере? Русская литература создавалась только для узкого класса, не имеющего ничего общего с остальным народом. Она пыталась к этому народу пробиться, но вполне безуспешно. Советская литература уже осознанно проектировалась по тому же принципу - не почвенного произрастания (а то повылезают всякие там платоновы, в то время когда нам михалковы позарез нужны!), но идеологической интервенции, а затем и оккупации - в попытке объять необъятные народные массы. Она была изначально ориентирована на производство нового человека в промышленных масштабах и потому представляла собой организованное промывание мозгов. Как и при любом массовом производстве, производственный брак ее не смущал. Приравнивание литературы и культуры вообще к рядовому производственному процессу позволило сначала вспомнить, что "лес рубят - щепки летят", а затем и распространить этот принцип далее. "...Советское искусство есть торжество искусства...силой искусства была создана подлинно существующая параллельная реальность. В ней жили люди, мы знаем их, мы любим их, мы сами во многом такие..." П. Вайль. Особый упор делался на детскую литературу. "Для детей надо писать еще лучше, чем для взрослых", - т.е., оболванивать и растлевать их еще раньше, глубже и бесповоротнее. Детской литературе удалось провести тотальную инфантилизацию сознания - "Коммунизм это молодость мира и его возводить молодым". Все мы родом из детства, а некоторые в нем так и остались. Фантастике было положено живописать светлое будущее. Фантастика при советской власти находилась в тени Большого Брата социалистического реализма. Тот ставил целью не столько изобретение велосипеда, сколько представление изобретенного последним словом техники, порожденной освобожденным творчеством трудящихся масс в порыве энтузиазма, вызванного строительством светлого будущего под мудрым руководством. Расхождения с общепринятым являлось теми самыми пресловутыми "шагом вправо, шагом влево" и вознаграждалось соответственно. Подразделение литературы на классы, группы и виды на деле преследовало цель закрепления за каждым сверчком соответствующего шестка. Но и теперь не может совковое сознание без табели о рангах: была бы она, а уж вакансии будут захвачены в миг! Крыша поехала, сознание бредит, но иерархия, по-нынешнему - тусовка, непоколебима. Что достаточно явно сближает ее с вечной мафией. Практикум для наблюдательных: найдите хотя бы одно отличие между тусовкой и воровским слетом. На наиболее любознательных немедленно оформляется "контракт". Так же как мафия вполне способна подменить правительство в одной отдельно взятой стране (каждый народ, как известно, имеет ту форму правления, которую не только заслуживает, но и которая ему максимально соответствует), то и тусовка вначале замещает лишь светскую жизнь. А там незаметно, исподволь пожирает она и литературу, и культуру, и все, чего ей только не позволят сожрать. И вот развалилась она на просторах Родины чудесной, и рыгает трубно, и пучит тупые гляделки. Еще одна - и не случайная! - ипостась времени, предназначенного для жизни в России. Но, при всей смертоносности поразившей пули - отливали ее все же, за неимением иного, - из дерьма. При попадании в вентилятор перемен она равномерным слоем покрыла как 1/6 часть бывшего света (а сейчас черт знает чего), так и отражающее эту часть зеркало культуры. В вакханалии литературного самоопределения вплоть до полного отделения от здравого смысла, борзописцы поименовали свое творчество постмодернизмом. Название литературного стиля - вид и способ инструмента отображения реальности. Постмодернизм - использование всех известных методов и приемов, свидетельствующее о неприятии и непонимании настоящего и неумении его отобразить иначе, чем через набор стертых штампов. Современное творческое бессилие скрывается за декларацией Конца истории и цивилизации. Перепуганные критики докладывают о конце литературы. И правда: современная российская словесность влачит более чем жалкое существование - как воздаяние за годы полного коллаборационизма отцов и частичного конформизма детей. Даже если переименовать и тех, и других в собственных внуков - внутренняя суть нисколько не изменится. Полным-полно властителей дум и гигантов мысли, боровшихся за свободу ношением "дудочек" и "клешей", фланированием по "Бродвею" и неограниченной демонстрацией фиги в кармане. Все эти урюпинские вольтерьянцы и мухосранские плейбои, как сейчас выяснилось, на самом-то деле и сокрушили Режим. Не то плохо, что они представляют себя в виде Георгия-Победоносца, главное, что дракон начинает выглядеть забавным головастиком. ...Еще 15 лет тому, я на полном серьезе спорил с одним известным литератором, кто из современных писателей мощнее - Айтматов или Олесь Гончар. Горизонт был туманен и трудно было разобрать, что там колышется , земля или мираж. С легкой грустью и безо всякого сожаления признаюсь, что всё было ложно. То есть конечно, если не читать Набокова и Бродского, то вполне сойдут Битов, Аксенов, Евтушенко, Вознесенский. Они и сходили, пока не сошли на нет; карманные революции порождают карманных гениев и карманных борцов. Художественный прорыв "оттепели" на самом деле был наверстыванием упущенного. Можно лишь пожалеть, о том, что чья-то жизнь прошла в безрезультатных попытках догнать Америку. Впрочем, попытки ловить свой собственный хвост однозначно характеризуют исполнителя. Наиболее преуспевшим на ниве соцреализма и выхлебавшим (а иногда и создавшим свое ведро дерьма) дозволялось геройски фрондировать и создавать свой собственный новый сладостный стиль - по меткому замечанию, одного из родоначальников направления - мовизм. То есть выстраданное и заслуженное право писать плохо, нечто вроде "назло кондуктору куплю билет и пойду пешком". Сейчас право писать плохо, завоевывать не надо демократия щедро оделила им любого желающего публиковаться графомана, а их, в заводе оказалось предостаточно. Самое забавное, что многие, если не все застойные и ранне-перестроечные властители дум вроде Аксенова, Веллера, Вик. Ерофеева, Кабакова и прочих, "имя им легион", хоть на поверку и оказались оглушительно бездарны, а и по сей день премило существуют, состригая купоны с ностальгического бумагомарания. Искусство требует жертв, но жертв кровавых и всерьез, а писание в стол и недопуск к публикациям, все же не есть самые страшные из наказаний. Природа, как известно, не терпит пустоты. Но нет ни Набокова, ни Бродского, да и они, собственно говоря, уже не к русской литературе имеют отношение, они в лиге повыше этого нынешнего театра теней. Поэтому и представляет современная русская словесность ярмарку тщеславия, где в чести надутые шарики и гробы повапленные, и отвлекаться на ее шебуршание и мельтешение, на бурную имитацию творческой жизнедеятельности вообще бы не стоило, если б эта нежить не хватала за полы дедовского лапсердака в надежде привлечь внимание и кошелек. Впрочем, тени исчезают в полдень и горе им, если они пытаются выдать за него полночь. Критик, в свою очередь, конечно может провозгласить со своего балкона с видом на Мертвое море: "Ex oriente lux!", а там хоть и не рассветай - не ему ведь солнышко катать. Но кто-то ведь должен и кукарекать - просто информируя, который час.