Брайан Кларк - Записки ущербного фуили Страница 2

На мгновение мозг мой будто оцепенел. А затем, с приходом самообладания, пришла и почти необоримая потребность вернуться к крылокораблю, вернуться домой. Это навлекло бы, разумеется, невыносимое бремя позора, которое, возможно, заставило бы меня преждевременно уйти из этой последовательности времени. Но сильнее страха оказалось чувство долга. Заставив двигаться непокорную руку, я снял с пояса дальнозор и поднес его к шлему. Теперь, вспоминая тот момент, я могу лишь поражаться беспредельному безумию, толкнувшему меня разглядывать пришельцев "крупным планом". Только неумолимый долг, только он командовал мышцами, не обращаясь к парализованному испугом мозгу.

Фокусировка происходила автоматически, и я был не властен над скоростью, с какой возникло в дальнозоре кристально четкое изображение. Сперва я попытался закрыть глаза. Затем хотел отвернуться. Я даже успел возмечтать о способности выключить сознание, будто лампу... И вместо этого - я смотрел.

И сломался.

Полагаю, врач-человек сказал бы, что я испытал психическую перегрузку и временно ушел от реальности. Допускаю такое возможным даже для фуили, хотя подобное явление не зарегистрировано в Анналах Медицинской Науки.

Когда я обрел чувства, солнце уже пересекло полнеба; прошло, следовательно, по меньшей мере два часа. И так же очевидно, что за это время что-то во мне изменилось, словно мой ужас привел в действие некую психическую защиту. Изменилось настолько, что я без малейших колебаний вновь активировал дальнозор и посмотрел на странный корабль-недомерок.

Не увидев ни одного из трех существ, я предположил, что они скрылись внутри своего аппарата. Окрестности были густо испещрены их следами, и я заметил несколько элементов оборудования, соединенных кабелем с маленьким накопителем солнечной энергии.

Люди говорили, что мои последующие действия можно охарактеризовать как акт большой смелости. Это, разумеется, неправда, ибо я фуили, а не человек. Я исполнял долг, да и то лишь благодаря защитной пелене, которой окружил себя мой прежде уязвимый мозг.

Я спустился по склону к неуклюжему аппарату, стоявшему на ровном участке каменистой почвы. Я обошел его вокруг и увидел, что движение корабля обеспечивается химическими двигателями. Два главных сопла в основании и рулевые дюзы поменьше в верхней части корпуса были такой конструкции, от которой мы отказались в глубокой древности. Летать и совершать посадки на такой ненадежной машине было явно за пределами способностей даже самого опытного пилота. Значит, на корабле была совершенная автоматика.

Незнакомцы, кем бы или чем бы они ни были, находились на Крикуне, и закрывать на это глаза невозможно. В их существовании надо каким-то образом убедить моих коллег, что, по всей видимости, чревато для каждого из 130 сотрудников Станции болезненным потрясением наподобие того, что пережил я. Обладал ли кто-нибудь из них необходимой гибкостью, чтобы примириться с новой картиной мира, я не знал. Ясно было лишь, что на меня легла ответственность, какую не без колебаний принял бы даже Величайший Из Элиты.

Я прошел перед кораблем и встал так, чтобы меня увидели из иллюминатора. Реакция тех, кто находился внутри, последовала незамедлительно. Сперва я заметил мельтешение в темноте за прозрачными панелями, затем в моих наушниках раздался треск, превратившийся, когда приемник настроился на частоту передачи, в серию резких отрывистых звуков. Не зная точно, как себя вести, я просто сказал: "Не понимаю!" - и поднял руки в общепринятом жесте приветствия".

Видеозапись этого исторического момента, сделанная сквозь иллюминатор, повторялась так часто, что диву даешься, как только она еще вызывает интерес. Я полагаю, синдром "мы не одиноки" возник на Земле еще в те времена, когда наши косматые предки, раскрыв рот, глазели на звезды... У фуили такого синдрома не было никогда. Они всегда знали, что они во Вселенной одиноки, что кроме них во Вселенной другого Разума нет. В отличие от фуили Земля давно была готова к Контакту.

Д.М.

"Когда открылся люк и одно из существ спустилось по металлической лесенке, я остался на месте, словно малоценный робот, управляемый с безопасного расстояния. Я ожидал то, чему суждено случиться.

Спустившись, существо не спешило отойти от лестницы. Оно стояло лицом ко мне, подняв верхние конечности. Нескладное герметизированное одеяние этого существа скрадывало и искажало его истинные формы, и все же оно, безусловно, в полтора раза превосходило меня по высоте и имело более узкое туловище. За прозрачной пластиной шлема виднелись приплюснутые черты лица и тонкая прорезь рта. Существо указало на себя и издало звук.

- Челоэк? - произнес я.

Странная голова энергично закачалась.

- Человек, - повторило существо, вновь указывая на себя.

Я размышлял. "Человек" было или именем данной особи, или именем народа, к которому она принадлежала. Посчитав второе более вероятным, я указал на себя.

- Фуили.

- Фьюли? - Существо сделало шаг вперед.

- Фуили, - сказал я и шагнул навстречу.

- Человек. Барри.

Я был в затруднительном положении. Происходящее казалось иллюзией. Тем не менее, поскольку общение между нами оказалось возможным, я обязан был выяснить, как далеко заведет нас этот странный разговор.

Оно добавило слово "Барри" к слову "человек". В свою очередь я сказал.

- Фуили. Джефапроникитафреказанзис".

Как объяснял впоследствии Барри Дивани, череда взрывных согласных прозвучала не как информация, а, скорее, как угроза. Поэтому Дивани отошел назад и приготовился подняться на корабль. Это недоразумение стало первым из великого множества преследовавших наши отношения недоразумений.

Д.М.

"Я, разумеется, не понимал причины нервного поведения человека, но этого, впрочем, и не требовалось. Безусловно, мое появление внесло разлад в его картину мира, точно так же, как само наличие этого существа - мою. И все же основной вопрос оставался нерешенным: как объяснить эту новую реальность тем, кто меня сюда послал?

Я вызвал Первого.

- Нахожусь у места посадки, - доложил я. - Существа на борту корабля не фуили.

Не фуили! Как это может быть? Я хорошо представлял, какое это было потрясение для Первого. Я это сказал лишь потому, что от дальней словесной связи фуили не ломается - только при непосредственном восприятии факта.

Вполне было логично, что ответа не последовало. Я не исключал, что Первый усомнился в моей психической полноценности.

Человек-Барри неохотно отошел от лестницы, когда вниз спустился его товарищ. Третий член экипажа оставался внутри аппарата. Человек-Барри обратился с длинным монологом к спустившемуся. Отрывистая речь действовала на меня раздражающе, и я уменьшил громкость приема. Наконец вновь прибывший повернулся, указал на себя и голосом более высоким и менее неприятным произнес: