Иннокентий Сергеев - Эпитафия для дурака Страница 2

А они не коплексуют, нет, они по-простецки хватают её за горло астральное тело Царицы Савской, принцессу в шелках и тапочках, как кому угодно,- и размышляют, в какой позе её лучше трахнуть, а в это время с них рисуют портреты для монументальной голографии наподобие роденовского Мыслителя в духе далианской архитектоники Милле - это называется быть на троне холма. Не знают, под кого косить, то ли под Сарданапала, то ли под Муссолини. А мы сидим по уши в дадаистской кислятине и воспеваем прелести малообразованных девушек, простодушно улыбаясь или иронично кривя уголки рта, как кому больше нравится. Смешение языков и нарядов как на восточном базаре, и это называется ХХ век. Всё запутано, заморочено, вывернуто наизнанку как внутренности с перепоя, а почему?- - Я всегда говорил: "Беда прошлого века в том, что он слишком затянулся, как правление Людовика XIV, ему бы закончиться на Готье и Бодлере, так нет же! А когда дело затягивается, вот вам и нарушение пропорций, зрители засыпают как в той пещере, а когда протрут глаза, себя не могут узнать в зеркале. И ноют - ах, как это получилось, и что это такое вообще тут происходит, а вы кто?" Нет, я не хочу, чтобы меня превратно поняли, мне нравится это время. Они приходят ко мне на кухню, садятся напротив меня за стол и минуту-другую смотрят на меня пристально, как врач на допросе, а потом говорят: "А что это у тебя за саксофон за стеной? И причём тут труба Архангела?" А я говорю: "Это зов запретных желаний, который рушит городские стены, стены буржуазной морали. Труба Иерихона". Они тянут: "А-ах, во-от как". Когда я пишу, я не думаю ни о чём таком. Но если спрашивают, надо же что-то ответить, а то невежливо будет. Мы же такие вежливые, как алкаш на паперти. Если настроиться, можно придумать презабавные комментарии. - - Обхохочешься.

Она холодна и пуста как сердце вселенной, и так же далека от звёзд, ею зажжённых. О, звёзды моей мечты!.. Ну вот, уже лучше.

Раз уж разошёлся писать, так надо, чтоб сюжет был. Я ж понимаю, сюжет это обязательно. Это как мелодия, без неё одна тягомотина. Значит, сюжет - Есть у меня дядя... Нет! А у дяди есть жена... Это уже было. Ну хорошо. Тогда так. Один человек, хороший человек, очень не любил свою тёщу. И решил её отравить, но так, чтобы никаких следов. А для этого следовало досконально овладеть искусством варить яды,- вот ведь до чего можно довести человека, даже такого хорошего и со всех сторон положительного. Искусство оное оказалось делом весьма тонким, овладение им требовало немалого времени, но была бы цель... И вот. Пока он корпел над средневековыми трактатами, разбирая маловразумительную латынь и алхимические шифры, тёща его, покушавши с вечера грибков, возьми да и скончайся! "Искусство",- говорили древние римляне,- "есть подражание природе". - - Вот так.

Я понимаю, что жизнь прекрасна и без выпивки. Только без выпивки этого не заметно. Когда нет того, что есть, появляется то, чего нет. Вот выпивка - она есть, а чудовища? Их нет. Но иногда появляются. А они говорят, что это, мол, белая горячка. Это мне, наследнику классической традиции! Я ж не могу двигаться в мире, где всё не на своих местах. Полная дезориентация. Вот и сижу, а мимо всё время проносят. То есть так: проносят всегда мимо. Кому, спрашивается. Наверное, тому, кого нет. Не надо мне этого... субъективного идеализма. В том что касается выпить, я материалист.

2

Мы как комары - пока голодные, они прячутся по углам и ждут своего часа, и не найдёшь их, а как напьются, садятся куда попало. Тут-то ты их и настигаешь утром. И прихлопываешь, оставляя пятна на обоях. Кончается тем, что приходится менять обои - - но это к делу уже не относится. Вот так же и нас судьба прихлопывает всякий раз, когда мы, напившись крови, сытые и довольные, теряем бдительность. Как пьяные бабочки. Удача - опасная штука. Но приятная. Она как любовь женщины, которой ты недостоин. И всегда будешь недостоин, сколько ни старайся. Сколько ни откладывай денег. Думаешь, они как яйца? Полежат, и вызреет что-нибудь? Может быть, и вызреет... Что-нибудь. Или кто-нибудь, и однажды... Две темы: "Капитан, проснувшийся среди ночи, что заставило тебя проснуться, ночной кошмар или то, что твой корабль уже тонул? Никто так никогда и не узнает этого достоверно". И вторая: "Храбрый парашютист без парашюта! Высоко летишь, далеко видишь..."

Черепахи откладывают яйца на суше. Тут-то их и поджидают...

Стоит назвать черепаху "рептилией", как пропадает всякий аппетит. Но иногда бывает всё равно, как назвать. И как к этому относиться. Вот эта улица за окном, ведь как-нибудь называется - я даже знаю, как... Ну и что оно значит, это название, и эти номера домов? Нет, для почты, конечно, удобно. А если не ведёшь ни с кем переписку, не выписываешь газет, журналов?.. Всё равно, счета приносят. Хотя я бы лично не возражал, если бы мои счета приносили кому-нибудь другому... Наверное. А может быть, и нет. Ведь не оплатишь - свет отключат, телефон... хотя всё равно, звонить некому, но кто-то всё время звонит... не знаю, что ещё могут отключить. Чем дольше не умираешь, тем больше приходится платить за свет инфляция...

Когда не осталось времени, чтобы кем-то стать, остаётся только быть тем, кем ты хочешь быть. Уже сегодня.

Они приходят в ветхих одеждах, неизменные персонажи земного театра, вся их история... Прежняя жизнь. И каждый раз я думаю, что открыл дверь, а на деле это не более чем ларец. Ящик Пандоры. Сундук. Открыл окно своей комнаты, куда они приходят, превращаясь в мысли. Мои новые мысли. Так они маскируются.

...........................................................................

Уже второй час ночи. Мысли всё... одолевают...

Он прихлопнул комара на лбу мальчика и, увидев свою ладонь, возопил: "На моих руках кровь моего ребёнка!" Он метался по парку, распугивая голых людей. Рояль сиреневого цвета. Трамвай.

...........................................................................

Он облил себя вермутом и поджёг. Но не загорелся. Тогда он снова облил себя вермутом и снова поджёг. Вокруг стали собираться любопытные. Они стояли, наблюдая его безуспешные попытки, и тихо обсуждали между собой. Он перестал чиркать спичками и обвёл окружавших его людей невидящим взглядом. - Может быть, вермут плохой?- пробормотал он. В толпе послышался смех.

- Не смейтесь так громко!- недовольно сказала она.- У меня и так голова болит. Она приложила ко лбу руку и закрыла глаза. - Подойдите,- попросила она тихо. Он приблизился. - Поцелуйте меня. Он склонился к её лицу и коснулся её щеки губами. Она открыла глаза. - Какой вы глупый,- она с досадой вздохнула.- Разве я сказала "спокойной ночи"?

- Не понимаю, чего она от меня хочет! - И вы не понимаете? - Нет. - Вот и я тоже...

Она расхаживала по дому, отдавая распоряжения. - Да вынесите же кто-нибудь эти цветы!- вскрикнула она нервно.- На них уже смотреть нельзя, они меня пугают! Цветы исчезли. Она беспокойно оглядела стены. - А ты чего на меня уставился?- бросила она портрету мужа и тихо прошептала: "Как вы мне все надоели!"