Майкл Муркок - У Врат Преисподней Ветрено… Страница 2

Наконец лифт достиг шестьдесят пятого уровня, и служитель добросовестно объявил:

– Шестьдесят пятый. Пожалуйста, проходя через барьер, предъявляйте должностные карты.

Люди принялись с шарканьем расходиться: кто – к средствам сообщения, чтобы оказаться на другом конце обширного плато Вершинного уровня, кто – к стоявшим поодаль зданиям, кои заключали в себе местопребывание правительства, различные министерства и жилища высокопоставленных государственных деятелей, политиков и чиновников.

Построенный в годы всеобщего трепета перед возможной войной – 1970-е – на деньги испуганных деловых людей, город вырос вширь и вверх так, что теперь занимал почти две трети бывшей Швейцарии – одно громадное здание. Перенаселенный город врос в горы; он начинался с «кроличьих нор» – сверхубежищ под горами. Страх войны скончался, а вот город с его деловыми людьми остался и, когда в 2005 году было образовано Всемирное правительство, совершенно естественно стал мировой столицей. В 2031 году, когда жители внеземелья стали претендовать на полноправное гражданство, образовалась партия Солнечного референдума. Четыре года спустя она пришла к власти, и тотчас провозгласила, что впредь делами Федерации планет Солнечной системы станет ведать Солнечное правительство.

Но с тех пор прошло более 60 лет. Солрефы изрядно подрастеряли былой динамизм и стали самой влиятельной консервативной партией в Солнечном доме.

Стоявший у барьера служащий узнал Джаннэра и взмахом руки пропустил его. Сквозь сверхпрочное стекло купола высоко над головой лился свет Солнца; ароматизированный воздух освежал после лишенной запахов дряни средних уровней и спертого воздуха нижних.

Джаннэр пошел через покрытую дерном площадь, слушая плеск фонтанов, время от времени вспыхивавших среди клумб с диковинными цветами. Его поразил контраст между горячим возбуждением, запахом пота, колыханием толпы, только что им виденным, и этим холодноватым уравновешенным простором, поддерживаемым искусственно и тем не менее прекрасным так, как не сможет быть ничто естественное.

Но он не остановился посмаковать этот вид. Он шагал торопливо, особенно на фоне немногих с достоинством прогуливавшихся по тропкам людей. Впечатление спокойствия и уверенности Вершины усугубляли сверкавшие вдалеке под лучами Солнца высокие белые, голубые и серебристые здания, двусмысленно называвшиеся Частным Уровнем.

Джаннэр пересек площадь и двинулся по аккуратной, посыпанной гравием дорожке к широкой каменной арке, ведшей в тенистый двор. На бассейн в середине двора смотрело множество окон. В воде поблескивали золотые рыбки. Вышел из своей сторожки привратник и встал под аркой на дорожке, ожидая, когда Джаннэр подойдет к нему. Швейцар, одетый в темно-серую блузу и брюки, кислолицый мужчина, неуловимо-осуждающе глянул на Джаннэра, когда расцвеченный негр остановился и со вздохом вытащил пропуск:

– Пожалуйста, Дрю. Что-то ты сегодня уж очень добросовестный.

– Проверять у всех пропуска – моя работа, сэр.

Джаннэр улыбнулся ему.

– Да ты меня не узнал, вот и все.

– Прекрасно я вас узнал, сэр, но было бы недостойно моей работы…

– Пропустить меня, не потребовав предъявить документ, – закончил вместо него Джаннэр. – До чего ты сегодня нудный, Дрю.

Привратник не ответил. Он не боялся навлечь на себя неодобрение Джаннэра, поскольку мощный профсоюз с готовностью вступился бы за него, если бы его выкинули без достаточных оснований.

Джаннэр, все еще не пришедший окончательно в себя, незаметно втянулся в препирательства и, пройдя во двор, сказал, пожимая плечами:

– Лучше иметь друзей, чем врагов, Дрю, хотя… – Но тут же почувствовал себя дураком.

Проходя через остекленную дверь в тихий, пустынный холл здания, он вынул пачку патентованных сигарет с марихуаной и закурил. Он стоял, глядясь в одну из зеркальных стен холла, и, глубоко втягивая сладкий дым, собирался с мыслями. Трижды посещал он «аудиенцию» Огненного Шута, и каждый раз магнетизм этого клоуна притягивал его все сильнее, а обстановка огромной пещеры въедалась в него все глубже. Он не хотел, чтобы его наниматель это заметил.

Подумав минутку, Джаннэр подошел к центральной стеклянной панели на правой стене, вытащил из кармана маленькую продолговатую коробочку и поднес ее ко рту.

– Джаннэр, – сказал он.

Панель открылась, обнаружив черную пустую шахту. Чернота ее словно плясала. Джаннэр едва шагнул в нее, как уже открывал внутреннюю дверь кабинета. Он вошел, и дверь закрылась за ним. Негр оказался в залитом светом из окон коридоре, простиравшемся от пола до потолка; далеко внизу тянулись бескрайние гряды летних облаков.

Он стоял прямо перед большой желтой с красноватым отливом дверью. Дверь бесшумно отворилась.

В просторной красивой комнате его ждали двое мужчин: молодой и пожилой. Они были похожи друг на друга и явно сгорали от нетерпения.

Джаннэр вошел в комнату и бросил сигарету в емкость для отходов.

– Добрый день, сэр, – сказал он пожилому, а потом кивнул молодому:

– Добрый день, господин Пауйс.

Пожилой мужчина заговорил низким раскатистым голосом:

– Ну, Джаннэр, что там сейчас, внизу, творится?

Глава 2

Алан Пауйс перебирал пальцами стопку бумаг у себя под рукой, изучающе глядя на своего деда и разрисованного негра, пока они стояли друг против друга. Странная парочка.

Министр Саймон Пауйс был высок и грузен, хотя и без явной полноты; его лицо зловещим, неуютным выражением напоминало бога с острова Пасхи. Львиную посадку головы подчеркивала струящаяся грива седых волос, словно высеченных из камня, доходивших почти до плеч. Он был одет в обычный костюм высокопоставленного члена кабинета министров (Саймон Пауйс возглавлял одно из важнейших министерств. Министерство космотранспорта): плиссированный пиджак, набивные брюки, красные чулки и белые туфли. Распахнутая на груди сорочка являла старую, но крепкую плоть, а на груди поблескивала золотая звезда – символ его служебного положения.

– Если вы, господин министр, хотите его остановить, то надо действовать немедля. – Джаннэр вздыхал, разводя руками. – Его влияние растет день ото дня. Люди текут к нему. Он выглядит безвредным, поскольку не проявляет никаких сколь-нибудь значительных политических амбиций, но его власть может стать угрозой равновесию в обществе.

– Может? Уверен, что станет, – тягостно сказал министр. – Но удастся ли нам убедить парламент в том, что существует такая опасность? Вот в чем ирония.

– Может, и нет, – сдержанно отозвался Алан Пауйс, помня о присутствии постороннего. Ему показалось, что он мельком увидел странное выражение на лице негра.