Игорь Зябнев - Удвоитель Страница 2

Узнав о его беде, люди, которых он считал друзьями, отвернулись от него. Молодая красавица-жена ушла к другому. Оказавшись на улице, Владимир с горя запил, но, к счастью, успел вовремя остановиться. Зато теперь всё будет иначе…

Владимир спрятал купюры за пазуху и вновь закрыл дипломат. Затем открыл, опять закрыл… Вскоре он ощущал приятную тяжесть монет в правом кармане брюк.

Бродяга подошёл к киоску, где готовили жареных цыплят. Впервые за долгое время он досыта наелся, выпил два стаканчика кофе со сливками и почувствовал себя счастливым.

Уже давно стемнело, когда Владимир добрался до своего убежища – отгороженного участка подвала под старым пятиэтажным домом. Придвинувшись ближе к горячей трубе парового отопления, он положил руку на стоящий рядом чемоданчик и стал размышлять о неожиданно открывшихся перед ним перспективах. Мужчина достал из внутреннего кармана ободранной куртки чудом сохранившийся паспорт, раскрыл его и при свете тусклой лампочки долго смотрел на свою фотографию. «Если всё пойдёт нормально, то завтра я стану прежним Владимиром Николаевым», – суеверно подумал он. Бродяга с нежностью провёл ладонью по обложке документа, спрятал его в карман и вскоре спал крепким сном.

С утра пораньше Владимир незамедлительно приступил к осуществлению намеченного с вечера плана. За каких-нибудь три минуты «сделав» приличное количество двух– и пятирублёвых монет, он пошёл на городской рынок, где обменял у торговок мелочь на бумажные деньги. Не удержавшись от соблазна, Владимир положил все купюры в дипломат и украдкой извлёк из него вдвое увеличившуюся сумму. «Ничего, один раз можно. Никто и не заметит, – думал он, рассовывая деньги по разным карманам. – Зато теперь я могу приступить к главному».

Мужчина направился в сторону вещевого рынка. По пути он иногда оглядывался, чтобы убедиться, что за ним следом не идёт кто-нибудь из бомжей. Ведь у большинства бродяг нет ни стыда, ни совести. Ограбить своего же собрата – для них пустячное дело. Тем более что в милицию ведь не пожалуешься: стражи порядка частенько и обычным гражданам хамят, а уж бомжей они совсем за людей не считают.

Владимир задумал обновить свой гардероб. Однако для этого ему пришлось проявить определённую настойчивость. Продавцы наотрез отказывались давать ему мерить одежду и обувь. Необходимые вещи пришлось покупать на глазок. Не обошлось и без неприятностей. Один из продавцов, взяв деньги, спрятал их и, сделав скучающее лицо, небрежно процедил:

– Проваливай! Ты мне всех клиентов распугаешь.

– Отдайте мою рубашку! – запротестовал Владимир. – Я же только что с вами расплатился!

– Проваливай отсюда, ворюга! Вот сейчас вызову милицию, она тебе организует и рубашку в полоску, и небо в клеточку! – и здоровенный румяный детина, довольный своей шуткой, громко заржал.

Владимир, проглотив застрявший в горле ком обиды, счёл за лучшее уйти.

– Бог тебе судья! – только и сказал он.

Не считая этого эксцесса, операция по превращению бомжа в добропорядочного гражданина прошла успешно. На ногах Владимира красовались дорогие ботинки, в тон к новым серым брюкам была куплена модная тёплая куртка. Сальные волосы почти полностью скрывала меховая шапка. Грязные пальцы Владимира нежились в утеплённых кожаных перчатках.

Старую верхнюю одежду он сложил в сумку и выбросил в мусорный контейнер. Теперь уже дипломат в его правой руке выглядел естественно. Мужчина стал похож на респектабельного господина, и только широкая неухоженная борода и обвислые усы портили общее благоприятное впечатление.

Нигде не задерживаясь, Владимир проследовал в одну из городских бань, заплатил за отдельную кабину и долго смывал с себя въевшуюся грязь. Впервые за много лет он принял ванну, специальными щипчиками аккуратно подстриг ногти и с удовольствием надел заранее купленное нижнее бельё. В довершение Владимир посетил парикмахерскую. Его подстригли, сбрили бороду и усы и обрызгали дорогим одеколоном. Взглянув на своё отражение в зеркале, мужчина с трудом узнал себя. Он помолодел как минимум лет на десять. «Боже, как хорошо ощущать себя человеком и жить по человечески, – размышлял Николаев, сидя в уютном кафе. – Спасибо тебе, Господи!»

… Вечерело. Преобразившийся мужчина вышел на улицу. «И куда теперь?» – подумал он. Его внимание привлёк вывернувший из-за угла междугородный автобус. «А ведь так, действительно, будет лучше всего, – решил Владимир. – Уеду-ка я подальше. От этого города меня тошнит. С ним у меня связано слишком много неприятных воспоминаний. К тому же, здесь постоянно будет существовать риск, что меня узнают».

– Сколько? – переспросил импозантно одетый молодой мужчина. Услышав ответ, он достал из кармана куртки пригоршню мелочи и высыпал на тарелочку. – Считайте сами, – устало сказал Николаев и, заметив на лице кассира раздражение, произнёс: – Если что останется, то сдачу оставьте себе.

С этими словами мужчина добавил к уже имеющимся деньгам ещё одну пригоршню. Взглянув намётанным глазом на лежащие перед ней пяти– и десятирублёвые монеты, кассир сразу определила, что эта сумма как минимум в полтора раза превышает стоимость билета. Женщина обворожительно улыбнулась и, не пересчитывая деньги, ссыпала их в полиэтиленовый пакет.

– Пожалуйста, вот ваш билетик. Счастливого пути! – любезно сказала она, протянув Николаеву проездной документ.

Вскоре мягкий «Икарус» мчал Владимира в южном направлении. Мужчина расслабился и, положив руки на драгоценный дипломат, смежил веки.

Ранним утром автобус прибыл в пункт назначения. Николаев вышел на привокзальную площадь и с наслаждением вдохнул свежий воздух. Здесь было прохладно, но не холодно, как в городе, который он покинул несколько часов назад.

«Юг есть юг», – подумал Владимир и пошёл знакомиться с городом, заодно подыскивая себе жильё.

Сравнительно недалеко от центра расположились небольшие частные дома с приусадебными участками. На внутренней стороне окна одного из таких домиков был прикреплён лист бумаги, вырванный из ученической тетради. На нём крупными печатными буквами было написано: «Сдаётся комната». Тут же указывался и номер телефона.

На всякий случай Николаев постучал в окошко, но на стук никто не отозвался. Лишь по соседству приоткрылась калитка, и из неё выглянула пожилая женщина.

– Ну, чего стучишь? – сварливо спросила она. – Люба живёт у дочери. Там же написано: звонить.

– Извините, – вежливо сказал Владимир. – Вы не могли бы позвонить хозяйке, чтоб приехала? Я хочу снять комнату.

– Надолго? – поинтересовалась женщина.

– Что? Ах, да… надеюсь, что надолго.