Александр Беляев - Творимые легенды и апокрифы Страница 2

– Он ослеп! – послышались голоса. Один джентльмен подошел и махнул перед глазами Викинга шляпой. Викинг невольно вздернул голову.

– Видит!

– Он помешался! – крикнул кто-то.

– Разве лошадь может помешаться? – возразили ему. – Они бесятся, но это бывает совсем иначе.

Викинга отвели от столба, стегнули, и он вновь пошел. Удивительное дело! Он шел только по прямой линии, не сворачивая ни направо, ни налево. В конце концов, он зашел в тупик между двумя киосками и стоял там, словно он, сгорая со стыда, хотел уйти ото всех, никого не видеть. Опытные конюхи сразу определили, что Викинг без посторонней помощи не может выйти из тупика, в который зашел лишь потому, что тупик лежал на пути его прямолинейного странствования.

Теперь уже ни у кого не оставалось сомнения в том, что Викинг болен странной болезнью прямолинейности. Это не снимало обвинения с жокея, но все же несколько разбивало уверенность в том, что болезнь лошади – его рук дело. Жокеи слишком привязываются к лошадям, и было трудно допустить, что жокей мог пойти на такое преступление. Испортить лошадь могли чужие. Но как жокей недосмотрел?

Толпа опять бросилась к жокею:

– Болел чем-нибудь Викинг?

– Болел, – отвечал жокей. – Конюх говорил мне, что Викинг накануне скачек плохо ел и плохо пил. Мистер Джиббс, владелец Викинга, даже хотел отказаться от участия в скачках, но мистер Томпсон, ветеринарный врач, сказал, что это пустяки и что к утру все пройдет. Он сам обещал наблюдать за Викингом. И действительно, мистер Томпсон пробыл в конюшне Викинга всю ночь.

Продолжение следствия было после скачек. И уже не толпа, а следователь допросил мистера Томпсона. Ветеринар уверял, что, кроме легкого недомогания, которое произошло по вине конюха, нарушившего режим кормления, Викинг ничем болен не был. Да и в настоящее время он, Томпсон, затрудняется определить болезнь Викинга, хотя должен констатировать, что Викинг действительно болен: он может ходить лишь по прямой.

Для диагноза болезни Викинга были привлечены лучшие силы медицины и ветеринарии, но никто ничего не мог понять. Прекрасная лошадь была испорчена. Но кем, когда и как? Викинг задал ученым неразрешимую загадку.

Вот тут-то на сцену и выступил профессор Вагнер, который в это время находился в научной командировке в Оксфорде. Прочитав в газетах о том, что никто не может понять болезнь Викинга, Вагнер написал письмо в редакцию:

«Викинг теперь стоит не дороже своей рыжей шкуры. Убейте Викинга, вскройте ему череп, и вы узнаете, в чем заключалась его болезнь».

Это было сказано так решительно, словно Вагнер уже посмотрел, что делается в голове больного Викинга. А ведь Вагнера даже на скачках не было.

Владелец Викинга послушался этого совета и, убив лошадь, вскрыл череп. И что же обнаружилось? У Викинга не хватало части мозга. Очевидно, подкупленный кем-то ветеринар ночью проделал эту операцию и так удачно зашил места сечения на голове лошади, что никто не заметил следов операции. Томпсон отрицал это преступление. Но в результате тщательного обыска были найдены улики, и, в конце концов, Томпсон сознался. За последнее время он получал столько угрожающих писем, что в тюрьме почувствовал себя безопаснее, чем на свободе.

После этого случая имя профессора Вагнера стало известно и в Англии...

(Сообщено т. А.А.К.)

Иван Степанович Вагнер написал на обратной стороне последнего листа этой рукописи:

«Выдумки. Ничего подобного со мной не было. В мае 1926 года за границу не выезжал. При двустороннем удалении лобных долей мозга у лошади, как и у собаки (над которыми я сам производил опыты), могли действительно обнаружиться такие странности: животное (конечно, и человек), лишенное лобных долей, обнаруживает непрочность статической координации, неспособность поворачиваться из стороны в сторону, благодаря чему оперированная таким образом собака всегда бегает по прямому направлению и, забившись в угол или в тесный закоулок, не в состоянии выйти оттуда без посторонней помощи.

Как видите, все это похоже на случай с Викингом. Но... во-первых, я просматривал лондонские газеты за это время и не нашел ничего похожего на описанный вашим знакомым случай. Во-вторых, если бы этот случай произошел, то в Лондоне нашлось бы немало ученых, которые смогли бы понять болезнь Викинга, не представляющую ничего загадочного для всякого, кто изучает рефлексологию. А в Англии ее изучают не меньше, чем у нас. В-третьих, болезнь Викинга, конечно, обнаружилась бы на первом же повороте от его конюшни, и жокей не явился бы на скачки с такой лошадью».

III. О блохах

Однажды приехал профессор Вагнер в Париж. Его пригласил к себе для научной консультации наш соотечественник доктор Воронов, тот самый, который занимается вопросом омоложения. Идет Вагнер по Парижу из гостиницы к Воронову и видит на одной улице дом, а на доме вывеска:

Профессор Вагнер решил нанести визит своим ученым коллегам. Блохи оказались действительно замечательными. Танцевали кадриль, передвигали пушечки, катали друг друга в картонных экипажах, боксировали и даже катались на крохотных велосипедиках.

Владелец блошиной труппы, когда узнал, что его усатый посетитель ученый, разговорился и показал Вагнеру самые лучшие номера. В заключение сеанса директор накормил всю труппу на собственной руке и отпустил отдыхать. После обеда блоха поспать любит.

– Одно плохо, – говорил владелец блошиного театра, – уж очень малы ростом мои артисты. Теперь редко у кого встречается хорошее зрение. Если зрители очень низко наклоняются, то артисты их в нос щелкают, а издали мало кто видит. Через линзы смотреть тоже неудобно: блоха движется и то уйдет из поля зрения, то из фокуса выйдет. Но зато какие сильные и умные животные! Ведь они тянут тяжести, в несколько сот раз превышающие вес их тела. А их прыжки! Обыкновенная человеческая блоха имеет в длину 2,2 миллиметра самец и три–четыре миллиметра самка. Ну, и в вышину миллиметра два–два с половиной. А прыгать блохи могут вверх на целый метр. Да и вперед почти на столько же. Это значит – почти в пятьсот раз больше своего роста! Что же было бы, если бы блоха была ростом с человека?

– Да... – сказал Вагнер и задумался. Так, задумчивый, и к доктору Воронову пришел. Воронов обрадовался дорогому гостю. Все свои новинки показывает: юношу лет восемнадцати – бывшего старика и грудную старушку. Перелечили ее малость, и она превратилась в грудного младенца.

– Но это ничего, – говорит Воронов, – она у меня скоро вырастет и говорить начнет. Вот только не знаю, не придется ли ее заново языкам учить. Она хорошая лингвистка была.