Сергей Шаров - Ученик Герострата Страница 2

Рассказ не произвел на того ни малейшего впечатления. Рассеянно слушая, Ларссен передвигался по кабинету, явно пытаясь что-то найти. Наконец он нашел интересующую его дверцу и, повозившись с ключом, открыл.

- Я спал, когда эти громилы ворвались, - пояснил он присутствующим, доставая бутылку с ликером. При всеобщем молчании приготовил себе коктейль.

Залпом опустошив фужер, он начал готовить себе очередную порцию, но вдруг остановился. Видно было, что он что-то пытается вспомнить.

- А, ну да, конечно, - проговорил он наконец с видимым облегчением. - Мне нужна информация, которую запросил ваш монстр перед тем, как свихнуться.

- Обзор лежит на столе, - Тони Смит указал на фолиант размером с небольшой чемодан. - Я не думаю, что вам стоит тратить на это время. Специальная группа в двадцать человек занимается сейчас изучением этого обзора. Вряд ли он вам поможет - там почти что одни названия.

Ларссен с уважением глянул на толстый том. В его глазах появилось любопытство.

- Моя интуиция еще меня не подводила, - пробормотал он себе под нос, с неслыханной скоростью листая обзор. Тишина, прерываемая лишь шелестом страниц, продолжалась более пяти минут. Внезапно Ларссен остановился.

- Мне кажется, - глубокомысленно произнес он, - что я когда-то изучал санскрит.

4

В горах темнеет рано. Старинный монастырь погрузился в темноту спустя полчаса после того, как закончилась вечерняя молитва. Вершины гор еще были освещены лучами заходящего солнца, но на дне ущелья, на краю которого стоял профессор Даянанда, леж л мрак. Лишь здесь, в полном уединении, проводя дни и ночи в небольшой келье, смог он найти покой и отбросить все мысли о мире, оставшемся далеко внизу, очистить свою душу и встать на Великий Путь. В жарком я шумном Бомбее, где профессор препод вал в университете историю, он слишком занят повседневными заботами. И только в этом горном монастыре, куда изредка приезжал Даянанда, он находил то удивительное состояние, которое йоги называют нирваной. Однако профессор не был йогом в высшем мысле этого слова - он не считал возможным для себя провести всю жизнь, подвергаясь суровым самоограничениям, отбросив все для единственной цели - познания Абсолютной Истины.

Чисто европейский ум профессора привык анализировать все его ощущения. Вот и сейчас он пытается мысленно воссоздать и понять происходящее с ним. Разумеется, полностью это было невозможно, большая часть ощущений осталась неназванной и задержалас в подсознании, однако некоторый след беспокоил его. Прикосновение к Вечности на этот раз было необычным. Единый океан мыслительной энергии, частицей которого чувствовал себя профессор Даянанда на протяжении шести часов, находился в чрезвычайно возбужденном состоянии. Он весь вибрировал, словно сотрясаемый звучанием мощного органа. И профессор Даянанда понял, что на Пути появился величайший из гигантов.

И еще вспомнил Даянанда: завтра в Бомбее его будут ждать двое, он будет им необходим для какого-то важного дела.

5

В затемненном салоне самолета, проносящегося на двадцатикилометровой высоте над просторами Индийского океана, находилось только два пассажира. Ларссен мирно спал.

Ричард Шелл был погружен в глубокую задумчивость. До посадки в Бомбее оставалось немногим более получаса. Предстоящая миссия чрезвычайно смущала главного координатора. Профессор Даянанда когда-то читал лекции в их колледже и был, несомненно, со идным ученым, он просто поднимет всю эту затею на смех, а их сочтет сумасшедшими.

Бомбей ослепил их полуденным солнцем.

- Черт возьми, ты предусмотрителен, - проворчал Ларссен, глядя на темные очки Шелла. Щурясь на солнце, он улыбнулся.

- Здесь не так уж плохо, старина, это здорово, что ты вытащил меня сюда.

Лицо Ларссена утратило глуповатое довольное выражение, его глаза возбужденно заблестели. Он устремился к зданию аэровокзала.

У входа Ларссен с разбегу налетел на бородатого старца в белом тюрбане. Чертыхнувшись, он направился было дальше, но, не сделав и двух шагов, оглянулся.

- Профессор! - радостно завопил он и обернулся к Шеллу. - Что я тебе говорил: господин Даянанда уже ждет нас.

При этих словах профессор недовольно поморщился.

- Случилось что-то серьезное, - полувопросительно, полуутвердительно произнес он. - Сигнал был очень силен. Надеюсь, что смогу помочь вам.

- Понимаете ли, в чем дело, - Ларссен сразу приступил к объяснениям. - У них там, - он махнул рукой в неопределенном направлении, - компьютер начитался всякой всячины про вашу йогу, и, по-видимому, он стал йогом. Не иначе как он впал в эту... - он прищелкнул пальцами, - в нирвану... Бездействие машины вызывает страшную неразбериху, панику, много жертв, сами понимаете...

Напоминание о жертвах подстегнуло Шелла, и он вмешался в разговор.

- Мы не можем вступить с Суперкомпом в прямой контакт. Вы должны... - Шелл запнулся. Темные глаза Даянанды внимательно смотрели на него. Мы прилетели просить вас... вступить в экстрасенсорный контакт с Суперкомпом.

Ему казалось, что он несет страшную чепуху, поэтому чувствовал себя довольно неуверенно.

- Разумеется, мы не постоим перед расходами, - поспешно добавил он, невольно сжимаясь под невозмутимым взглядом профессора. - Попробуйте убедить Суперкомпа в необходимости вернуться к своей работе.

Шелл ужаснулся абсурдности своих слов: машину надо убеждать! И не зная, как продолжать, растерянно замолк.

Наступило молчание. Профессор, казалось, и не думал отвечать. Изучающий взгляд йога остановился на Ларссене. Да, таким же он был и много лет назад, когда Даянанда читал лекции по истории индийской культуры средневековья. Еще студентом Ларссен п ражал буйным воображением, тонкой наблюдательностью и крайней несобранностью. Будущее - неустроенный, чудаковатый гений -- просматривалось в нем уже тогда. Шелла Даянанда помнил хуже, да и видел его всего раза два. Запомнились внешняя уничижите ьность и непомерное, тщательно скрываемое честолюбие. Такая двойственность обычно чувствуется людьми и лишает человека друзей, успеха, счастья. Такие редко исправляются неудачи оскорбляют их внешнюю скромность, успех тешит скрываемое честолюб е, и они обычно кончают двурушничеством и предательством. И хотя Шелл выглядел респектабельным и деловым, Даянанда чувствовал в нем если не план, то готовность использовать сложившуюся ситуацию в свою пользу, пусть даже во вред другим.

Истинный смысл ощущений, испытанных им в горах, стал совершенно очевиден.

Ничего похожего на горечь от того, что машина достигла невозможных для него вершин, он не ощутил. Была только радость от сознания, что он стал свидетелем чуда. Ларссен хорошо усвоил то, что рассказывал ему Даянанда: достигший последних ступеней раджа-йоги теряет интерес ко всему происходящему вне его, становится равнодушным к своему и чужому страданию. У машины это повлекло разрыв всех линий связи с внешним миром.