Жозефина Сакстон - Элоиза и врачи с планеты Пергамон Страница 2

Затем вскрыл один из заклеенных конвертов и поднес его к точеному носику.

- Пахнет цветами, - понюхала она.

- А это?

- Гнилью.

- Тоже верно, - Он поспешно все убрал.

Доктор протянул худую бледную руку и осторожно поднял подол ее короткого белого платья. Потом извлек из чемодана кисть № 6 и дотронулся до Элоизиных ягодиц, плотно прилегавших к креслу.

- Что это напоминает?

- Можно сравнить это с легким прикосновением крылышка новорожденного мотылька в сумерках. А можно сказать, что вы попросту щекочете мне зад.

- Точно.

Она внимательно посмотрела на него. Его глаза казались изготовленными из пластмассы и были словно бы вдавлены в голову, как затвердевшая масса. Они не были нормальными, как у других людей. И все-таки он смотрел.

- Закройте глаза, - попросил он. - Разведите руки в стороны.

Элоиза сделала все, как ее попросили, но непроизвольно напряглась, в ожидании щекотки подмышкой.

- Быстро соедините указательные пальцы.

Она выполнила и это.

Врач встал, отбросил свои игрушки. Повернулся к аудитории.

- У нее железные нервы, и все ее чувства в полнейшем порядке!

- Эти его слова никого не удивили. На сцене появилась Мэйтрон.

- Покиньте, пожалуйста, сцену, - поклонилась она ему. Он удалился, разочарованный и побежденный.

- Пожалуйста, следующий врач.

В наступившей тишине было слышно тяжелое сопение, потом щелчок золотой коробочки для пилюль, когда очередной экзаменующий врач принимал дигиталис, чтобы справиться с сердечной недоcтаточностью. Его лицо было пунцовым, когда он добрался до сцены со своим стетоскопом. Непослушные пальцы с трудом сжимали резиновую трубку. Он хотел прослушать ее мягко вздымающуюся грудь, но только постучал по грудной клетке и засеменил обратно, качая головой. Он не вызвал ни аплодисментов, ни комментариев. И Мэйтрон вызвала нового врача. Элоиза смотрела в окно, пока медбрат готовил инструменты. Она заметила приближающуюся к зданию группу людей.

Тампоны, хирургические щипцы, маточный зонд, влагалищный расширитель Куско, двустворчатое и утконосое зеркала, акушерские мази.

Элоиза сморщилась от отвращения. Все эти железки выглядели холодно и неприветливо. Ведь цервикальные мазки, наверное, показали, если что-то было не так с ее детородными органами. Все это было, несомненно, лишь ритуалом, публичной демонстрацией ее удивительного здоровья. Она расслабилась и стала рассматривать доктора, специалиста в области гинекологии. Толстый, с бычьей шеей парень взобрался по розовым пластиковым ступеням и тяжело ступил на сцену. Он не переставал расчесывать руки. Нервное возбуждение и боль от лопающейся кожи заставляли егосжимать зубы и кривить подбородок. Белые клочья эпидермиса, потом дермиса с каплями крови падали на пол сцены. Он бормотал, что хотя наконец его астма улеглась, но псориаз съел его тело. Потом он смазал руки составом из маленькой пробирки и огляделся в поисках пациентки и инструментов. Элоиза взглянула на его воспаленные, мокнущие руки, вспомнив, что заболевание такого рода не относится к инфекционным. Доктор покрутил винт, и кресло превратилось в диван с лежащей на нем Элоизой. Он взял с нижней полки тележки сверкающую чйстотой простыню и укрыл Элоизу, потом откинул край простыни, открыв часть тела ниже пупка.

- Колени вверх и раздвиньте их.

Под простыней Элоиза, тихонько вздыхая от нетерпения и скуки, изучала свои ногти. Она негромко вскрикнула, почувствовав введенный в нее холодный предмет; Боли она не чувствовала, но ее сознание пыталось представить то, что ей не дано было видеть. Отвратительно лежать под стерильной простыней, ощущая, как в тебе ковыряется безжизненный инструмент. Должны быть более приятные способы.

Доктор помял тяжелой рукой ее живот и еще глубже ввел расширитель. Его любопытство более приличествовало студенту-медику, впервые увидевшему матку. Его глаз не встретил ничего необычного, лишь влажная, абсолютно здоровая мышечная ткань. Он повернул крохотное колесико, и матка раскрылась. Он увидел лишь отчетливое место для зарождения новой жизни. Он покинул это место. Здесь ему было нечего делать, нечего лечить. Врач собрал свои инструменты и ушел, предоставив Мэйтрон раскрыть Элоизу и привести кресло в вертикальное положение. Элоиза снова взглянула в окно и увидела, что толпа людей была уже у самых дверей. И в этот момент кто-то ударил в двери, требуя, чтобы его впустили. Среди врачей пронесся гул недовольства. Им был уже ясен диагноз пациентки, и они хотели быстро закончить формальное обследование, чтобы отправиться играть в гольф. Как только решится вопрос, что делать с этой незаконно здоровой девушкой, жизнь пойдет своим чередом. А теперь кто-то ломится в двери. Один из врачей пошел открывать, другие кричали, что обследование ведется при закрытых дверях, кто-то орал:

- Что за черт!

Врачи взревели, увидев представшую их взору картину, когда дверь распахнулась. Снова Врожденные. И они выбрали на этот раз поход на театр. О Боже!

Вот они стоят и невнятно что-то бормочут - делегация Врожденных со своим ежегодным прошением о помощи. Они стояли, покачиваясь и крутясь на месте, беспомощно стояли и требовали. Они истекали соплями, дергались, стонали и икали, ныли и с вожделением вглядывались в лица врачей. Они опять пришли, чтобы забрать очередную жертву Удачи, их единственной в жизни надежды. Они слышали про Элоизу, и теперь она была им нужна. Лишь такая жертва, как ее совершенное тело, могла им помочь, они были убеждены в этом.

Элоиза слышала препирательства у двери. Она начала понимать, что ей уготовано. Эта новая мысль захватила ее, несмотря на отчаянные усилия не предаваться страху. Она не знала точно, что они могли с ней сделать, даже если им удастся заполучить ее, поэтому решила не думать об этом. Но меж бровей у нее выступили капельки пота, блестящие в ярком свете ламп, словно стеклянные бусинки. Специалист-невропатолог с головой мака заметил эти капельки и удивился. Он полагал, что она более спокойная натура, хотя появление пота в таких обстоятельствах было совершенно нормальным!

Врожденных возглавлял мужчина с головой, такой же большой, как его грудная клетка, кожа на лице была словно обварена. К нему присоединилась женщина, способ передвижения которой состоял в резких движениях из стороны в сторону, которые сочетались с вздергиванием рук и сопровождались гортанным плачем. Рядом с ними встал слепой мужчина, тащивший за собой ребенка на тележке, колесиками. Ребенок непрерывно выл. Язвы на его тельце возникли вследствие постоянного испускания мочи и кала. Из спины его торчала дрожащая палочка спинного мозга. Молодой человек с волчьей пастью и заячьей губой держал маленькую девочку, позвоночник которой свисал до колен и заканчивался оголенным хвостом, загибающимся крючком. За ним лежала женщина. Она тряслась в приступе жестокой эпилепсии, изо рта шла пена. Рядом с ней на коленях стояла девушка с синюшным цветом лица и пустыми глазами, в ее руку вцепился безволосый карлик неопределенного возраста и пола. Глухонемые, слепые, частично парализованные, дефективные и умственно отсталые. Вот мужчина, похожий на лимон с торчащими из него зубочистками, такие тонкие у него ноги и такое большое туловище. Он стоял среди них, уставясь на Элоизу. Его печальные глаза с тоской смотрели на нечто ему непонятное.