(Алексрома) Ромаданов - Оживи покойника Страница 2

Как только видеоклип закончился, на экране появился ведущий передачи, которого по внешнему виду - серый в тонкую полоску костюм, белая рубашка, однотонный галстук и холеное лицо можно было бы принять за политического обозревателя из 9-й студии, если бы его не украшала черная бородка (усы - еще куда ни шло, но "боец политического фронта" с бородой - это уж извините!). "Ну как, что скажете?" - по-свойски поинтересовался он бархатным голосом, доверительно при этом улыбаясь. "Нештяк! - выпалил довольный Федор. - Почаще бы такое, а то как ни врубишь - одни симфонии (и задушевные беседы на тему "Зачем ЦРУ распускает слухи о том, что в СССР есть диссидентыы", - это уже про себя... так, на всякий случай)". - "Если у вас есть любимая песня, - сказал бородач, ни капли не похожий на Анатолия Алексинаа, бессменного ведущего "Лиц друзей" популярного детского писателя, - а я не сомневаюсь в этом, то мы всегда с большой радостью передадим ее для вас". - "Даешь "Абракадабру"!" - выкрикнул Федор в экран название своего любимого шлягера. - "Ну а сейчас... - широко улыбнулся ведущий, выдерживая эффектную паузу, - в исполнении Стива Миллера... (Федор напрягся, как перед забегом из низкого старта) "А... (Федор подался вперед, к экрану) ...брра-када-брра!!!"

Федор выпрыгнул из кресла, не зная, верить ли собственным ушам, а тем временем на экране - на советском экране! появился сам Миллер ("Совпадение, просто совпадение", успокаивал себя Федор) в черном атласном цилиндре, черном факирском плаще на красной шелковой подкладке и черном фраке, а также в белых перчатках и с белой тростью в руке. Не верить собственным ушам теперь было невозможно: не во сне, а наяву с экрана - с советского экрана! - звучала хорошо знакомая Федору мелодия "Абракадабры"! "Вот это номер! Что же это за передача такая!? Вот это номер!" - Федор схватил со стола газету с программой и удостоверился в том, что в ней черным по белому пропечатаны "Лица друзей"... но число! Число над колонкой с программой на пятницу стояло шестое. "А сегодня-то 13-е! вспомнил Федор. - Что же это за передача такая?!"

Миллер на экране вовсю чудодействовал: по взмаху трости, служившей ему волшебной палочкой, появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда причудливые, ни на что не похожие твари, а под занавес он положил на стеклянный столик свой черный цилиндр, пропел "эбра, эбра, эбракадэбра", приподнял цилиндр, и из-под него прыснула в разные стороны стайка белых мышей (в общем-то, ничего особенного).

Песня кончилась, Стив Миллер исчез, а на его месте появился все тот же чернобородый ведущий. Федор не сомневался: "Теперь наверняка что-нибудь патриотическое, типа "У деревни Крюково", для разбавки объявит", - но ведущий, казалось, не спешил продолжать передачу; наступила продолжительная пауза, на протяжении которой ведущий с улыбкой, становившейся все более натянутой, напряженно смотрел на Федора с экрана, как это иногда случается, когда диктор отбарабанит весь подложенный ему текст, а его, что называется "по техническим причинам", упорно не отключают. В комнате стало так тихо, что можно было услышать потрескивание наэлектризованной пыли на поверхности электронно-лучевой трубки телевизора. Федор слышал как-то в курилке от конструктора из соседнего отдела, у которого жена принимала участие в передаче "А ну-ка, девушки!", что телевизионщикам за такие недочеты здорово влетает от вышестоящего останкинского начальства.

- Теперь премии лишат годовой, - сказал он вслух, чтобы как-то заполнить становившуюся тягостной паузу.

- Ничего, с голода не помрем, - охотно отозвался ведущий, благодарно кивая пришедшему на помощь телезрителю.

Федор оцепенел. Секунду он тупо смотрел на экран, не в силах пошевелиться, а в следующее мгновение его как катапультой выбросило из кресла - одним кенгуриным прыжком он подлетел к телевизору и щелкнул тумблером выключателя. Обычно вслед за этим раздавался едва уловимый писк, и голубой экран становился непроницаемо-серым, но на сей раз ничего подобного не произошло. Тогда Федор трясущейся рукой схватился за переключатель каналов и резко крутанул его, чуть было не вывернув себе кисть... По всем каналам, сколько ни щелкай переключателем, было одно и то же: бородатый ведущий с приклеенной к лицу улыбкой.

- Передача транслируется по всем каналам Центрального телевидения, - бодро объявил "ведущий".

Федор ощутил мелкую дрожь в коленях и медленно, осторожно сел на пол. Однако ему тут же пришлось запрыгнуть обратно в кресло вместе с ногами: в сантиметре от его спины прошмыгнула под тумбу с телевизором шустрая белая мышка, точь-в-точь как те, что несколько минут назад выскочили из-под цилиндра Миллера.

- Я прошу прощения за столь резкий поворот событий, скорчил виноватую гримасу "ведущий", - да вы садитесь, садитесь, усаживайтесь поудобнее! - замахал он на Федора длинными, как у дирижера, руками, которые, казалось, вот-вот вылезут из ящика телевизора.

- Я и так сижу, - буркнул Федор, опуская ноги на пол, - а вы кто такой?

- Как бы это сказать... в общем, с Того Света я. Мы проводим небольшой эксперимент с новым телемостом - вот на вас и вышли.

- Почему вдруг на меня?

- Случайность, чистая случайность! У нас ведь как: затеем что-нибудь этакое, понимаете ли, суперграндиозное, уйму человеко-дней и энергии затратим, а что из этого выйдет, ни один академик наперед сказать не может... эксперимент, одним словом. Но как бы то ни было, я рад, что мы встретились со столь обаятельным молодым человеком, установили с вами контакт: в последнее время проблема молодого пополнения стоит у нас особенно остро. Медицина делает успехи, в раннем возрасте и до 30 лет мало уже кто умирает своей смертью, естественным, так сказать, путем, - бесстрастно констатировал псевдоведущий.

- Я, между прочим, в ближайшие 50 лет умирать не собираюсь, так что вы ошиблись адресом. На здоровье не жалуюсь...

- Вот и чудьненько! - перебил настырный бородач. - Здоровые люди нам тем более нужны. Телесных заболеваний у нас, правда, вовсе не случается, но вот по части душевных пока - увы! А тут в здоровом теле - здоровый дух! Так что милости просим, визу хоть сейчас оформить можно.

- Мне и здесь хорошо, - сурово возразил Федор.

- А может, у нас вам больше понравится, не зря ведь народ песню "Лучше нету того цвету, когда яблоня цветет..." на свой лад переиначил, слышали, наверное: "Лучше нету Того Свету..."? Да что говорить - сиди и смотри!

Бородатый субъект исчез, а вместо него нарисовался необъятных размеров город, уходящий своими границами за горизонт. Под электронные аккорды потусторонней музыки с высоты нескольких сот метров открывалась красочная панорама непроходимых железобетонных джунглей: отливающие матовым светом ажурные конструкции вырастали одна из другой, причудливо переплетались, расходились, рассекаемые широкими полотнами автострад, и вновь, уже на другом уровне, сходились под острым углом, образуя горящие сочными неоновыми огнями карточные домики со стеклянными гранями. В нескольких местах небесную твердь пронзали трехгранные иглы высотой в километр с лишним, по которым снизу вверх и обратно бегали колющие глаз белые искры. Но удивительнее всего было, пожалуй, небо: светло-фиолетовое в зените и голубое в остальной части своего купола, ближе к краям оно все более приобретало оранжевый оттенок, а у самой кромки горизонта окрашивалось в непроницаемо густой красный цвет, время от времени рассекаемый корявыми ветвями зеленых молний. Несколько раз экран будто застилало крахмальной простыней - это попадала в объектив телекамеры ослепительной яркости бесцветная звезда, единственная на всем акварельном небосклоне.