Георгий Катаев - Звезды просят слова Страница 2

— Наследие проклятого колониализма, — улыбнулся Ленька, — все мои студенты, кроме своего языка, говорили еще на английском. А нас только и научили различать, что passive, а что нет. Для начала пришлось писать лекции по-русски, переводить на английский, а потом зазубривать текст наизусть.

Через год такой жизни английский язык перестал мешать работе. Молодой «совьет прэфесэр», окно которого ночью гасло последним во всем городе, стал известной личностью. Ленька вытащил из бумажника и развернул потертую газетку. На фотографии дипломатический прием, рядом с президентом республики — почетный гость, наш космонавт, а на заднем плане, во фраке, сдержанно улыбается мистер Уоробьефф.

После великого множества жарких в прямом в переносном смысле дней наступили вечера, когда лекции уже готовы, корректуры учебников вычитаны, а спать еще рановато. Тогда в мозгу что-то переключалось. Приходили на память грибные леса вокруг бревенчатого поселка под Костромой, мокрая от дождя Манежная площадь с заплывающими рубчатыми следами убегающих в ночь машин, тихо гудящая ферростабилизаторами лаборатория после одиннадцати вечера, где твое одинокое бдение у приборов вдруг нарушалось стуком в дверь: «А у вас есть разрешение на ночную работу?» — это однорукий комендант обходил опустевшее здание.

Хотелось домой. И так как пока это было неосуществимо, его опять потянуло к науке. Но одно дело — оборудовать студенческий радиопрактикум, что кое-как удалось, а другое — создать на голом месте современную научную лабораторию.

Волей-неволей пришлось залезть в ту область науки, где еще можно было обойтись без приборов. Фронт его интересов постепенно переместился.

— Понимаешь, понесло меня в теорию, — виновато сказал Ленька, — да еще теорию относительности, в гравитацию (тут я тихо ахнул). Одолевал квантовую и релятивистскую теории поля, позднего Эйнштейна, уже куда легче — Фока в других. Современные работы… Пожалуй, дома меня на это не хватило бы. А там без оборудования что оставалось делать?! (Тон его был опять извиняющимся). Пришлось серьезно заняться математикой. И знаешь, появились какие-то мыслишки. Опять об эксперименте… Только я понял, что без жидкого гелия не обойтись. И когда настало время уезжать, я попросился в ваш институт. Пошли навстречу и даже комнату в Москве дали! Чудеса!

Наша очередь давно прошла. Спохватившись, Ленька вытянул через заднюю дверцу свою этажерку и побежал в здание станции. Отъезжали автокары и ульяновские тупорылые грузовички. В их кузовах курились завитыми дымками полные двадцатилитровые дюары. Я сидел и думал о том, что Ленька перешел ту черту, которая отделяет экспериментаторов от теоретиков, и замахнулся на что-то большое…

Обратно Ленька вел машину, не превышая скорости пешехода. На мой вопрос, откуда взялась эта «Волга», ответил:

— Там, за границей, приобрел на трудовые доллары. Надо экономить время. «Плимут» или «Форд» покупать не хотелось. Багажник на три метра, а главное, запасных частей потом не найдешь.

— Ты сейчас будешь начинать свой эксперимент с гелием? — спросил я.

— Вечером, — ответил Ленька. — Это для души. А на день уже успели дать работку, и притом срочную.

Вот и институт. Мы попрощались, и как оказалось, надолго.

Подошел срок сдачи правительственной темы, в нашем отделе несколько недель авралили. Даже пообедать было некогда. Но когда бы я не уходил из института, салатно-белая «Волга» еще стояла на площадке у входа.

Когда мы, наконец, сдали отчет, я позвонил жене на работу. Договорились отпраздновать такое событие — пойти в театр. Там же у театра решали и встретиться. Выбрался я из института поздно, времени оставалось в обрез, и я взял такси.

Выехали на Садовое кольцо. И почти сразу мимо промчалась двухцветная «Волга». Догнать еe было не так-то просто. Когда зажигался зеленый свет, она брала с места, как истребитель-перехватчик. Мой водитель удивленно поднял брови, а потом, присмотревшись, сказал:

«У нее же два выхлопа — слева и справа!»

Наконец, у одного из светофоров наши машины стали рядом. Я не ошибся: за рулем сидел Ленька в желтой кожаной куртке. Увидев меня, он приоткрыл дверцу и чуть хрипловато крикнул: «Переходи ко мне, довезу!» Я быстро расплатился и в нарушение всех правил уличного движения перескочил в Ленькину машину. Мы тронулись.

— Слава богу, прошло меньше года. Где ты пропадаешь? И куда тебя везти?

Я ответил и огляделся. На заднем сиденье слева стояло сверкающее свежей латунью сооружение, напомнившее мне патентованный котел для варки пива с английской выставки, только в сильно уменьшенном виде. Сооружение было опутано проводами и трубками. Справа все пространство занимал полураздутый, очевидно, гелием, шар-зонд.

— Смотришь на мой самовар? — спросил Ленька. — Вот, первый выезд в свет.

Теперь вопросы посыпались с моей стороны:

— Так это что, твой эксперимент? Почему на машине? И что ты меряешь?

— Я тебе скажу сразу, — только учти, пока между нами, — ответил он. — Хочу попытаться поймать гравитационные волны. Ты эйнштейновский принцип эквивалентности сил тяготения и сил инерции помнишь? В трогающемся вверх лифте ты становишься тяжелее, да? Так вот, если ты не знаешь, что он поднимается, не отличишь, почему тяжелее: то ли есть ускорение, а значит и сила инерции, прижимающая тебя к полу, то ли Земля стала сильнее тебя притягивать.

Я растерянно кивнул.

Ленька продолжал:

— Значит, прежде всего надо научиться как следует измерять ускорения. Этим самым самоваром! Вот здесь регистрация (передо мной, там, где обычно помещают автомобильный приемник, подрагивали стрелки трех приборов). А гравитационную волну потом ловить тем же способом. В основном тем же. Что же касается ускорений, то, сам чувствуешь, их на ходу машины сколько угодно. Понял?

Я пожал плечами.

— А если хочешь понять, зачем и почему, — поедем завтра после работы по Большому кольцу. Расскажу.

— С удовольствием, — ответил я. — Только почему у твоей «Волги» сзади два дымка вьется?

Тут он воодушевился. Ведя левой рукой машину, правой начертал на ветровом стекле размашистое «фау»:

— Экспериментальный двигатель будущей «Волги». Шесть цилиндров, с V-образным расположением! Чувствительность прибора еще мала, нужны ускорения побольше, а значит и мотор помощнее. Мы недавно сдали по хоздоговору побочную темку, кое-какая электроника для автомобильного НИИ. Ребята оттуда мне и удружили: дали на испытание двигатель. У них таких штук восемь. Автомобилист всегда поймет автомобилиста! Видел, как с места тянет?

…На спектакле жена была мною недовольна.