Борис Фрадкин - Световой торнадо Страница 2

Вооружившись гаечным ключом и все потешаясь над своей выдумкой, Марк принялся отсоединять излучатель от фланца. На это ушло добрых полчаса. Зато теперь полусфера получила возможность скользить по той раме, на которой до того крепился лазер. Достаточно приблизив излучатель к квадрату интерферометра, Марк замычал от восторга: установка сразу преобразилась, приобрела неведомое, фантастическое предназначение. Марк почувствовал приятное возбуждение, сейчас ему бы позавидовал сам Леонардо да Винчи. Свершилось великое таинство. Он впервые испытал подлинный прилив творческих сил, у него даже слегка закружилась голова. Взглянув на себя глазами Витьки Потапова, Марк расхохотался: ну и головомойку бы устроил ему дружок, увидев, во что тот превратил его научное творчество!

Присоединить провода к распределительным колодкам было делом нескольких минут. Затем, продолжая подогревать свое разыгравшееся воображение, Марк нажал кнопку включения установки.

Его словно ударили по голове чем-то упругим и страшно тяжелым, разом выбив из нее все фантастические видения. Каменным истуканом Марк прирос к полу.

Метровый квадрат интерферометра сначала подернулся радужной мерцающей пленкой. Затем начал стремительно чернеть, словно на него посыпалась угольная пыль. И, наконец, исчез, превратившись в квадратное черное пятно. Нет, не в пятно, а в квадратную дыру, сквозь которую открывалась непроглядно черная бездна космического пространства.

Все это произошло в считанные доли секунды.

Марк долго и тупо смотрел на эту черную дыру, необъяснимую, невероятную реальность. Произошло такое, чего он не просто не мог предвидеть, но что вообще не могло произойти, ибо шло вразрез со всеми известными ему законами физики.

Обман зрения? Мираж? Бред?

Он поспешил выключить установку. В мгновение ока черная дыра поблекла, полыхнула разноцветными, сплетенными в змеиные клубки спиралями и... обернулась знакомым полированным квадратом интерферометра, исчерканным тонкими щелями.

Прежде чем снова включить установку, Марк дал себе время прийти в себя. Он был оглушен, растерян, сброшен с небес на грешную землю, впервые услышал, как стучит его собственное сердце. Но уже из самых тайников души поднималось в нем что-то горячее, радостное и тревожное.

Он долго не мог заставить себя снова нажать на заветную кнопку.

На месте интерферометра возникла уже знакомая ему черная дыра. Марк решительно приблизился к ней. Ужасаясь собственной безрассудности, но уже не в силах перебороть себя, он протянул к ней руку. Пальцы, едва пересекли границу темного пространства... исчезли! Он тотчас выдернул их обратно, пошевелил ими, оглядел каждый палец. Убедившись, что все они целехоньки, удовлетворенно покачал головой, поулыбался и, уже не колеблясь, снова погрузил руку в черноту пространства.

По мере движения руки исчезали ладонь... кисть... локоть. Наконец пальцы уперлись в металлическую поверхность интерферометра.

...Он посидел у пульта, подперев кулаком подбородок и все осмысливая происходящее. Он доказывал себе, что вполне спокоен, вполне все осмысливает. В действительности он с трудом подавлял в себе нервную дрожь, желание бежать к людям, призывать их в свидетели случившегося.

Но нет, он заставил себя остаться на месте, начиная осознавать, что судьба соблаговолила преподнести ему нежданный, невиданный подарок. Он, Марк, стал обладателем такого сенсационного открытия, о каком не может даже мечтать президент Академии наук. Он разом станет на голову, нет, на три, на десять голов выше Витьки Потапова и иже с ним.

Марк нервно потер руки. Все! Точка! С этой минуты начинается новый Марк Залесский.

Теперь ему полагалось войти в роль подлинного экспериментатора, более глубоко заглянуть в суть своего открытия. Марк принялся отодвигать излучатель от интерферометра. Его предположения оправдались: по мере увеличения расстояния между полусферой и квадратом темное пространство стало разбухать, увеличиваться в объеме.

Приглядевшись, Марк убедился, что оно к тому же находится в движении, закручиваясь от квадрата интерферометра и постепенно расширяясь в сторону излучателя. Это напоминало своеобразный черный смерч.

Отодвигаемая полусфера излучателя зацепилась за головку одного из болтов на раме из-под лазера. Нетерпеливыми движениями Марк принялся дергать излучатель, пока тот, перескочив через головку болта, по инерции не пролетел мимо Марка.

Чернильно-черная непроглядная тьма накрыла его так неожиданно, что он невольно содрогнулся. В лицо ему пахнуло холодом небытия. Безотчетный животный страх метнул его прочь от установки, туда, где был солнечный свет.

Зацепившись за кабель, Марк грохнулся на пол. Не щущая боли, вскочил в кромешной мгле, шаря вокруг себя вытянутыми руками, точно человек, внезапно потерявший зрение.

На его счастье, под ногами снова оказался кабель. Спасительная мысль заставила его опуститься на карачки и, перебирая руками по кабелю, добраться до установки. Припав грудью к поверхности пульта, он дрожащими пальцами нащупал заветную кнопку.

Солнечный свет ослепил его.

Теперь он в полной мере смог оценить возможности своего нечаянного открытия, на собственной шкуре испытав воздействие черного смерча. Пожалуй, это не менее страшно, чем атомный взрыв. А может быть, и пострашнее. Там еще есть надежда найти укрытие, а тут беспощадная, намертво окутывающая тебя тьма.

Тьма, гасящая свет...

Что же, собственно, при этом происходит?

Съежившись на стульчике, Марк сделал попытку осмыслить скрытые пружины своего открытия.

Итак, свет.

Что есть свет?

Это поток частиц, не имеющих массы и обладающих свойствами волны. Мы видим окружающий нас мир лишь потому, что он озарен светом. И наш глаз четко отличает предмет от предмета, поскольку каждый из них излучает собственный или отраженный свет.

А ведь во всем этом вопиющее несоответствие элементарной логике событий. В самом деле, частицы света (поскольку это все-таки частицы!) обязаны взаимодействовать между собой подобно тому, как взаимодействуют любые другие беспорядочно движущиеся частицы. Или любые другие волны. Короче говоря, в каких-то местах пространства световые лучи должны были бы усиливать друг друга, а в других, наоборот, ослаблять или гасить вовсе. В итоге все окружающее нас пространство должно было бы представлять сплошной хаос, сплошную мешанину из световых частиц-волн, полностью лишая человеческий глаз возможности видеть.

Между тем ничего подобного не происходит. Мы различаем каждый листик на дереве и каждое дерево в лесу. Мы видим каждого муравья в муравейнике и каждого микроба под объективом микроскопа. Природа, как всегда, проявила величайшую мудрость, запретив взаимодействие пересекающихся световых лучей.