Елена Горбачевская - Подумаешь, какие-то шарики… Страница 2

На самом деле Драдзикодора специально подкармливала и приманивала эту ворону. Из всего ее племени она была наиболее сообразительной и часто приносила интересные сведения. Особенно тогда, когда бабка шептала специальные заклинания и отправляла ее с определенной целью в мир людей. Но сейчас птица произвела разведку по собственной инициативе, и ее глупая трепотня никак не давала Драдзикодоре сосредоточиться.

Кряхтя, старуха стала переставлять горшки. Что же такое ей нужно все-таки сделать? А, вот!

Совершенно необходимо было именно сегодня свершить заклятие на этакий небольшой, можно даже сказать, эксклюзивный мор домашней птицы. Дальше было уже некуда откладывать. Пройдет нужная стадия Луны, и пиши пропало. Тогда на следующий год во всей округе будет такой падеж скота, что не миновать голода.

Подобное уже было, она хорошо помнила, совсем недавно, каких-то лет семьдесят назад. Бристозиза, с которой они были вместе еще во время того странного обучения, поленилась или не успела, так потом всех, кто мог двигаться, созывали в ее владения. И она, Драдзикодора, тоже оседлала помело и помчалась. Хорошо хоть место там было удобное, холм такой с лысой верхушкой, где все они смогли свободно разместиться и творить заклятия на увеличение урожая и приплода скота, на здоровье и богатство. Аж дым коромыслом стоял! А все для того, чтобы нейтрализовать ошибки этой растяпы Бристозизы.

Драдзикодора тяжко вздохнула. Теперь она практически могла рассчитывать только на себя. Потому, что таких, как она, уже почти и не осталось. А те, что были еще живы, не только не могли ей помочь, но и сами нуждались в помощи. Она снова вздохнула, и, бормоча что-то под нос, поволокла на очаг котел с водой. Вдруг острая боль пронзила правое запястье, артрит проклятый, рука внезапно разжалась, и котел полетел на пол, точнее, на ногу старухе. Она завыла дурным голосом и, даже забыв про радикулит, подпрыгнула на левой ноге, стараясь обхватить руками, унять боль в ушибленной правой. Но радикулит-то ничего не забыл! Вдоль всего позвоночника ее прострелила такая боль, что она мгновенно забыла и о побитой ноге, и вообще обо всем на свете, со всего маху грохнувшись оземь.

Через некоторое время Драдзикодора очухалась, лежа на полу и потирая приличных размеров шишку на лбу. Болела спина, рука, нога и вдобавок еще и голова. А для полного счастья вода из котла разлилась и погасила магический огонь в очаге! Опираясь о теплую стенку куриной хатки, она попыталась сесть и от досады заплакала. Горько и безнадежно, почти без слез и всхлипов. А в ответ раздалось тихое квохтание, и весь домик стал мерно покачиваться, словно бы баюкая старуху.

Сколько прошло времени, Драдзикодора не знала. Только вот вроде бы солнышко сквозь мутное окно избушки стало светить поярче. Какая-то сила, которая вела ее все эти годы, управляла ее действия ми и поступками, снова вмешалась и подняла с теплого и упругого пола немощное старческое тело. Потому, что надо было сделать это холерное заклятие.

А для этого необходимо было снова разжечь огонь в очаге. Спички для нее были такой же фантастикой, как, к примеру, телевизор. Да и вряд ли они смогли бы помочь, потому как огонь в очаге был не простой. И не столько дровишки его питали, сколько энергия этого самого странного из созданий — избушки на курьих ножках.

Драдзикодора вдруг неожиданно вспомнила, как получила ее, избушку, сразу после обучения и перед отправкой в свои нынешние владения, и с непривычной теплотой подумала о ней. За все эти долгие годы она была не только жилищем, но и, пожалуй, единственным живым существом, с которым старуха общалась более-менее регулярно. Кроме залетной вороны и этого сволочного кота, вечно пропадавшего где попало, а по приходе пред хозяйские очи не перестававшего постоянно дерзить. И не считая редких встреч со своими товарками как тогда, когда все помогали бестолковой Бристозизе.

Хотя общение это было странным. Как, впрочем, и само это диковинное существо, наполовину растение, наполовину животное, созданное вместе с другими такими же живыми домишками в тех же самых сверкающих комнатах и гудящих ящиках, где Драдзикодора проходила обучение.

Почему-то вдруг всплыл тот день, когда их всех обучали не вместе, как прежде, а неожиданно развели по отдельным помещениям. Ей тогда на голову водрузили сверкающую шапку, похожую на корону, и все время что-то говорили о гармонии, совместимости и единстве. А потом она увидела избу и поначалу даже подумала, что, мол, неказистое какое-то жилище. А уж когда та зашевелилась, закудахтала и вдруг встала на свои лапки, действительно похожие на куриные, так и вовсе обмерла от неожиданности. Нет, не от страха. Потому что от избушки шла волна такой доброты и заботы, что Драдзикодора просто не могла испугаться.

Откровенно говоря, все это время она была в тайне убеждена, что ей повезло значительно больше, чем другим. Она видела избушки своих товарок, но все они были какие-то не такие, неуютные, неприятные. Драдзикодора ни за что не согласилась бы жить ни в одной из них. То ли дело ее собственная хатка! Старуха

уже давным-давно не отделяла себя от избушки, чуть ли не считая ее частью себя самой. Только вот злилась на нее за медлительность, слабую сообразительность и бестолковость. Правда, это обычно недолго продолжалось. Покипит, поворчит старуха, понося на чем свет стоит бревенчатую тупицу и призывая на ее крышу пожары и прочие напасти, да и уймется. А изба зла никогда не помнила, ибо память у нее была еще хуже, чем у самой Драдзикодоры.

Но дрова были все-таки необходимы. Темно-коричневые узловатые руки бросили сучья в огороженный очаг, тонкие синеватые губы почти беззвучно зашевелились, в такт им задергались редкие седые волоски на морщинистом подбородке — Драдзикодора произносила заклинание. Она делала это совершенно автоматически, не вдумываясь в смысл того, что едва слышно бормотала. Кряхтя и охая, бабка осторожненько, стараясь не дернуть больную спину и руку, ухватила тяжеленный котел и потащила его на специальную подставку. Бормоча проклятия и помогая себе коленом более-менее нормально работающей правой ноги, она, наконец, заволокла котел на место. Огонь под ним уже горел, и можно было немного передохнуть.

Она опустилась прямо на пол, утирая со лба пот и жадно ловя воздух раскрытым ртом. Совсем со здоровьем стало скверно. И сердце никуда не годится, тахикардия проклятая. Хорошо, хоть давление нормальное почти все время. Зато с почками совсем худо, в правой скорее всего камень, да и «любимый мужчина» — цистит — слишком уж часто стал наведываться за последние лет двадцать, пришлось чуть ли не все «медвежьи ушки» извести поблизости.