Виктор Гончаров - Под солнцем тропиков. День Ромэна Страница 2

— Умею.

— И самолет?

— И самолет, и самокат, и паровоз. Все, что угодно.

— Это здорово, только мне на это наплевать, мне бы — радио… — Петька свесил ноги в окно и оказался мальчуганом лет одиннадцати с красным галстуком на шее и хохолком на макушке.

— Можно к тебе? — спросил он.

— Никак нельзя, — мотнул головой техник.

Но Петька увидал в глазах его веселые огоньки и спрыгнул на улицу.

— Ты чего ждешь? — спросил он.

— Значит, бабушку, — отвечал техник и, почесав переносицу, прибавил. — Ты бабушкин сын?

— Нет, мамкин. Мамка у меня померла и батька, живу с бабкой. Конечно, у меня кролик есть живой…

Техник еще раз почесал переносицу.

— Кролик — невредная штука. А вот, скажи-ка, комната у вас сдается?

— Сдавалась. Теперь нет. Дядька приехал, занял. Дядька у нас книги пишет.

— Эк незадача! — техник сдвинул механку на лоб и насупил брови. — Дядька-то надолго приехал?

— На все лето. Он пишет что-то, а сейчас спит.

— Тогда, пожалуй, мне и ждать нечего.

Техник водворил кепку на место и уже собирался уходить, как Петьке пришла в голову блестящая мысль.

— Постой-ка, — сказал он плутовато и, приблизившись к технику, заставил его склониться к себе. Потом он зашептал ему что-то на ухо.

У техника просветлело лицо. В это время на перекрестке показалась бабушка с полными ведрами.

— Подсади меня, — попросил Петька, — бабушка все равно ничего не видит. Но смотри: про меня ни-ни.

— Ладно, ладно, голубь. — Сияя лицом, техник подсадил Петьку в окно, закрыл за ним ставни и всунул на место болт.

Бабушка застала его сидящим на завалинке все в той же задумчивой позе.

— Ну вот я и пришла, — заявила она. — Сейчас вам ведерки вынесу.

— Подождите-ка, бабушка, — техник встал с завалинки. — Ведерки я вам в крайности починю, но пришел-то я сюда по другому делу. Мне сказали, что у вас комната сдается.

— Сдавалась, голубчик, сдавалась. Теперь нет. Родственник приехал, занял.

— Бабушка, а баню мне сдадите?

Бабушка вытаращила глаза и присела на завалинку.

— Это я вас, голубчик, не понимаю, — сказала она, — кто вам мог такое передать, ежели я только вчера вечером надумала это. Это даже очень странно. Ведь я хотела сначала отремонтировать ее…

Техник скорчил в ответ загадочную мину.

— Сами отремонтируем, бабушка, не извольте беспокоиться.

Он перебрался в пустую баню в тот же день. С ним прибыл воз самых диковинных вещей и другой воз, где были два стула, стол, две койки и большой ящик неизвестно с чем.

Петька вертелся юлой вокруг возов, помогал развязывать веревки, снимал вещи, держал лошадь, когда его никто об этом не просил, и попутно забрасывал техника сотнями вопросов. О каждом диковинном предмете, снятом с воза, техник давал объяснение.

— Это электрофорная машина, — говорил он, указывая на два стеклянных круга, обклеенных станиолью и вращающихся на подставках. — Будем добывать электричество, когда разберемся.

— Это мультипликатор, служит для определения силы электрического тока.

— Это тигеля для плавки металлов.

Но когда дело коснулось большого ящика, наглухо закрытого, техник от пояснения удержался. То есть, он сказал кое-что, но совсем непонятно.

— Это… гм… гм… вообще… всякое там, потом увидишь…

Ящик сняли последним. Петька помогал его тащить. Он был совсем легким, этот ящик, вопреки своим размерам: Петька и техник свободно несли его вдвоем. Когда его ставили на пол в бане, из него вдруг послышался писк, так: пи-пии-пу-у…

— Попискивает, — подмигнул Петьке техник и в следующую секунду побледнел; ящик быстро-быстро поплыл от пола к потолку. Петька тоже побледнел.

Но, абсолютно в чертей не веря, он, несмотря на объявший его ужас, в бане все-таки остался. Техник подпрыгнул козлом, уцепился за ящик обеими руками и притянул его к полу.

— Смотри, никому об этом не говори… — зашептал он возбужденно.

— Ладно, не маленький, — отвечал Петька басом, едва переводя дух от страха, любопытства и гордости.

2. В полетах важно учитывать воздушные течения

Солнце уже село, и белобрысая луна, перекосившись, поглядывала на землю. От бани через пустырь шел грохот: это техник обстраивал свою новую квартиру.

Тоненький голосок под окном сорвал Петьку от стола, за которым он сидел, читая «Мир приключений», и заставил его высунуться на улицу. Под окном стояла девочка с двумя косичками и с брезентовым мешочком за плечами.

— Скажите, пионер, — дискантом запела она, увидя Петьку, — папа мой сюда переехал?

Петька только что проглотил «Черную смерть или дьявольское открытие профессора Чемберлена», и голова его не особенно ясно варила.

— Не знаю, — пробасил он, подражая мужественному ковбою, застрелившему профессора. — Не знаю… Что же касается меня, то адрес мой: Западная Канада, Чертово болото, Беннигфорд, 3-33. Милости просим, сыграем в поло и выпьем виски…

— Я спрашиваю про папу, — настойчиво повторила девочка, — я устала, и мне есть хотится…

В последнем ее «хотится» прозвучали слезы, как шум прибоя, стремящегося к близкому берегу.

Петька сбросил с себя книжную одурь и моментально сообразил: «Это — Верка, дочь техника, была в экскурсии, теперь вернулась, сейчас разревется».

— Тебя Верой звать? — строго спросил он, перевешиваясь через подоконник.

— Ну да-а… — протянула девочка, неожиданно всхлипнув.

— Ну и рева! — сказал Петька и решительно добавил. — Ползи сюда.

— За-че-эм? — удивилась та.

— Бабушка злила, ворота заперла, ход через окно, — выпалил он.

Девочка доверчиво вскарабкалась на завалинку, с завалинки — в окно. Петька провел ее через дом на пустырь и сдал на руки отцу.

— Вот ваша дочь, — сказал он холодно, как мужественный ковбой, застреливший профессора. — Возьмите, я спас ее от голодной смерти.

Техник открыл рот, чтобы задать вопрос, но Петька как сквозь землю провалился.

Утром они встретились на пустыре.

— А у меня пистолет есть… — начал Петька, имея в виду неосведомленность девочек в подобных вещах.

— Пи-и-сто-лет! — презрительно протянула Вера. — Скажи лучше: хлопушка.

— Нет, пистолет, — не сдавался Петька, — стреляет пулями, в лоб, промеж глаз.

— Покажи.

Петька вытянул из кармана пугач, взвел курок и щелкнул.

— Только пули у меня все вышли, — важно объяснил он, — а то бы ворону застрелил или буржуя…

Вера обиженно заморгала глазами, подумала с минутку и наконец произнесла, гордо раскачиваясь из стороны в сторону и помахивая косичками: