Александр Тюрин - Властелин Памяти Страница 2

-- Штык-нож тоже брось.

Далее этот воин лишь озвучивал на моем родном языке то, что тихим голосом говорил факир в большом тюрбане.

-- Ты пришел в мой дом со злом, чужеземец. Ты хотел убить меня.

Страха я уже не чувствовал, только безмерную усталость. Домашнее тепло расслабляло мышцы и насыщало глаза дремотой. Поэтому я отвечал просто и бездумно. А воин переводил, надо полагать, точно.

-- Слушай, отец, если уж хотел бы, то сразу бы и грохнул. Я пришел в твой дом, чтобы согреться и поесть.

-- Я тебя не звал, чужой человек.

-- Нас никто никуда не зовет. Но мы идем как заведенные именно туда, где можно согреться и чего-нибудь пожевать, а не наоборот.

-- Ты прав. Нас никто не звал в этот мир, но мы здесь и пытаемся увести Небо и Землю с их сокровенных путей. Особенно дерзки в этом вы, шурави... Я могу и убить тебя сейчас, и оставить жить. Только эта жизнь станет для тебя Служением тому, чему служу я. Так что ты выбираешь, тяжелое Служение или легкую смерть?

-- Выбор, прямо скажем, не богат. Пусть будет Служение. -- сказал я, посчитав, что легкая смерть окажется к тому же и скорой, так что надо просто выиграть время.

-- Хорошо. Но не забудь, что здесь никто не произносит случайных слов. Ты свободен. В моем доме ты можешь подкрепить свои силы и отдохнуть, а затем мой друг проведет тебя безопасными тропами туда, где расположен стан ваших воинов.

Я опустился на ковер, поел что-то из глиняной миски, которую поставили передо мной, и заснул. Наутро многобородый воин повел меня обратным путем, который занял немало дней. Несколько раз нам встречались свирепые моджахеды, но достаточно было одного слова провожатого и дозорные расступались.

В конце концов, пройдя через какой-то перевал, мы оказались над обширной долиной, к которой с гор вели малозаметные козьи тропы.

-- Дальше ты пойдешь один.-- сказал мой провожатый.-- Там люди, которые говорят с тобой на одном языке.

Он повернул назад, а я, посчитав, что злоключения мои счастливо завершились, направился вниз по склону.

Но солдаты, которые говорили со мной на одном языке, скрутили и избили меня, приняв за врага, потом привели на допрос к офицеру.

Я назвал свою фамилию, номер своей части и рассказал об обстоятельствах, при которых остался один на вражеской территории без воинских документов.

Однако меня заперли в подвале, а на следующий день опять вывели на допрос. В комнате следователя был еще офицер, в котором я узнал командира своего батальона. Но он не узнал меня. Когда я попросил зеркало, то не узнал себя сам. Из зеркала на меня смотрело пропеченное солнцем лицо человека, куда более старшего возраста. И хотя кости были мои, потемневшая кожа, поседевшие сильно отросшие волосы, напряженные лицевые мускулы исказили внешность донельзя.

Допрашивающий офицер назвал меня дезертиром и требовал назвать мое настоящее имя. Он приставлял к моему виску пистолет. А затем меня отправили на родину для дальнейшего расследования. В городе со смешным именем Мары я бежал из-под конвоя.

Несколько дней я спал под забором и воровал арбузы с чьей-то бахчи. Потом нанялся строить дом одному человеку, который носил тюбетейку и назывался председателем колхоза. Я работал не за деньги, а за еду, одежду и кров, который на самом деле был собачьей конурой. Спустя пару недель, украв у хозяина деньги и драгоценные камни, я сбежал.

Темные типы, с которыми я познакомился на базаре города Ашхабад, сделали мне новое удостоверение личности. Это ведь сейчас достаточно сказать: я такой-то сын такого-то, и ты будешь узнан; а если же ты окажешься нечестным, шаман найдет твое истинное имя и облик в тайных цифровых книгах. Но в те времена необходима была бумага от властей, которая давала тебе имя, место и предзначение.

Только через полгода я добрался до своего родного города. Но лучше бы я никогда его не видел. Я лишился всего. Мать моя умерла, не выдержав известия о том, что я пропал без вести. Я не мог поселиться в том доме, где жил раньше. Меня не признали друзья и не было той девушки, которая согласилась бы без денег ласкать меня. Я понял, что хотя факир подарил мне жизнь, дар его был жестоким.

Одичав, я стал добывать себе жизненные средства темными делами. Я крал книги и картины. Один человек, который вышел на меня через скупщиков, склонил меня к тому, чтобы похитить старинный восточный манускрипт из главной библиотеки нашего города.

Я тогда не знал арабского и, чтобы найти эту книгу в закрытом фонде, мне пришлось подкупить библиотечного служителя и подделать письмо из Института Востоковедения. Я тайком вынес ее из читального зала, пришел в туалет и опустил на улицу с помощью спининговой катушки с леской. Там книгу подхватил мой сообщник.

После кражи я запаял манускрипт в пластик и спрятал в надежном тайнике. Вечером за мной пришли и арестовали. Хотя я успел уничтожить все свои фальшивые документы и на допросах молчал, улики свидетельствовали против меня. Следователь нещадно бил мое лицо открытой ладонью, склоняя к тому, чтобы я признал свою вину. Вину я признал, но тайник, в котором лежит книга, не открыл, также как и имя служителя библиотеки, что пособствовал мне.

Меня увезли в место заточения, туда, где летом не заходит солнце, а зимой царит стужа -- никто из вас, о одетые в легкие белые одежды, не переживал таких зим.

В неволе было много труда, насколько изнурительного, настолько и бессмысленного. Мы таскали бревна и камни. Но все ж случались дни, когда из-за ненастья или сильного холода, конвой не гнал нас на работу. В такие дни один человек, родом из полуденных стран, обучал меня восточным языкам. К тому времени, когда он умер от кровавого поноса, я уже мог говорить и писать на арабском и фарси-дари.

Закончился пятилетний срок моего заключения. Теперь меня бы не узнала и моя собственная мать, будь она жива.

Тайник с книгой так и остался непотревоженным. Но теперь я уже мог читать ее. Она называлась "Алмазный источник мудрости". Служитель библиотеки, которого я спас от заточения, сказал мне, что она был вынута из гробницы великого восточного воителя Тимура за несколько дней до начала отечественной войны.

Книга объяснила мне, как сохранить ясным и неизменным свой дух, не взирая ни на какие возмущения внешнего мира. Она дала мне силу, после чего я продал ее тому, кто ее когда-то заказывал -обычному нечистоплотному коллекционеру.

Теперь я был готов для Служения и решил найти мудреца в большом тюрбане, который разрушил мою старую непросветленную жизнь.

В ту пору моя страна ослабла и все более подвергалась неурядицам. Пользуясь этим, я предпринял далекий и опасный путь через все границы. Покинув родину, я сменил одежду и привычки, взял себе новое имя, я заговорил на восточных языках и вскоре уже ничем не выделялся из толп полудиких азиатов.