Николай Орехов - Ферраритет Страница 2

Кляссер, который он достал из тайника, кожаный, черный, карманного формата, содержал всего пять марок. Нет, я не скажу вам, что это были за экземпляры. Любой филателист отдал бы жизнь за обладание хотя бы одним из этих шедевров...

Ренотьер был моим коллегой, поэтому я намеренно исказил его имя. Нет, он не был экспертом. Он был путешественником во времени. Я понял это сразу же, как только он достал из тайника свой черный, кожаный, карманного формата - нет, не альбом - кляссер! Во-первых, марки, которые он мне показал, в девятнадцатом веке еще и на свет не появились. Во-вторых, кляссеры тоже изобрели только в двадцатом веке! В общем, потом выяснилось, что у него испортилось управление, и я подвез коллегу до его времени, в его Париж, начало двадцатого века. О, какой это был необыкновенный человек! Мы проговорили всю ночь. Да, мой Маврикий был его работой, он сам гравировал его по старым образцам, сам отделывал знаки и зубцовку. Его Маврикий не отличался от подлинников, он был лучше их. Ренотьер вложил в него душу!

Скоро выяснилось и то, что я все-таки побывал на настоящем губернаторском приеме в Порт-Луи девятнадцатого века. О, все оказалось чрезвычайно просто!

Я из своего двадцать первого века на своей мощной машине времени попал в Порт-Луи девятнадцатого века, а не в Париж двадцатого потому, что как раз в этот момент Ренотьер стартовал из Парижа на Маврикий и увлек меня за собой. Увлек, но его старенькая машина не выдержала. Полетело управление.

Вы спрашиваете, почему он не купил марку у губернатора, а гравировал ее сам? Я тоже спросил его об этом. И знаете, что он ответил? Он сказал, что это было бы подделкой, фальсификацией. И я с ним согласился, да...

Утром следующего дня, здесь, в своем кабинете, я без колебаний поставил штамп подлинности в правом верхнем углу "голубого Маврикия", своим именем поручившись за этот ферраритет. Что? Почему ферраритет? А вы не знакомы с Феррари? Ах, да... Превосходный был человек Феррари, Филипп ля Ренотьер, мой коллега!