Михаил Башкиров - По всем правилам осадного искусства Страница 2

Хозяйка кивнула - челка дрогнула, очки съехали на самый кончик носа. Тогда она указательным пальцем свободной руки вернула их на место.

- Понимаете, я учусь в университете... - студент для убедительности встряхнул дипломат, в котором болталась единственная общая тетрадь.

- Как ни странно, я тоже учусь в университете, - хозяйка закрыла книгу и сунула ее под мышку.

Студент перехватил дипломат из руки в руку.

- На каком же факультете вы имеете честь постигать науки?

- Биолого-почвенном.

- Да, вам не повезло, - студент снял шапку. - Все факультеты как факультеты, давно перебрались в университетский городок, один ваш застрял... Говорят, у вас там во время лекций потолки обваливаются?

- А мне в старом корпусе нравится... Там даже пыль особенная...

- Извините, - студент прижал шапку к дипломату. - Я к вам по очень важному делу.

- Сначала зайдите в квартиру, - она положила книгу на тумбочку рядом с телефоном. - А то держу вас на пороге... Только уговор... Стейте на тряпке и не топчите пол...

- Топтать не буду, честное слово, - студент вошел, прикрыл дверь, поставил дипломат у стены рядом с облезлыми собачьими унтами.

За стеной, где-то совсем рядом, застучала пишущая машинка и так же неожиданно смолкла.

- Понимаете, у меня дипломная на тему "Использование глаголов прошедшего времени в романе..."

Машинка опять застучала - прерывисто и зло.

- Папа, как всегда, занят, - она поправила очки, взяла книгу. Сейчас уточню...

Она открыла ближнюю дверь - стало слышно, как машинка дребезжит.

Студент потрогал широкие лыжи, которые стояли возле настенного зеркала. Рядом с унтами лежал рюкзак с широкими самодельными лямками.

Дочь писателя вышла из кабинета.

- Подождите.

- С удовольствием.

- Всего хорошего, - она повернулась к нему спиной, на ходу раскрыв книгу, и исчезла за дверью в конце узкого коридора.

Минут через пять вышел писатель в расстегнутой безрукавке.

- Добрый вечер, юноша, с чем пожаловали? - писатель остался у двери кабинета - ему, наверное, не терпелось вернуться к еще не остывшей рукописи.

- Значит... так... Дипломная у меня по вашему последнему роману, - студент вдруг почувствовал, какой спертый воздух в узком коридоре и эти непросохшие унты, рюкзак, пахнущий дымом и хвоей, и лыжи у зеркала. - Если вы мне поможете, я буду очень благодарен.

- А в чем, собственно, должна заключаться моя помощь? - писатель поддернул зашарканные брюки, которые сваливались с весьма солидного даже для классика - живота. - Читайте произведение и делайте нужные выводы... Добавить что-нибудь существенное к тексту я вряд ли смогу...

- Но... все же... - студент что было силы дернул тесемки на шапке, которую с начала разговора настойчиво мял обеими руками. - Если привлечь...

- Сожалею, но в столь важном и нужном для общества деле я бессилен...

- Извините, - студент нахлобучил шапку, подхватил дипломат. - Извините...

На площадке он перехватил дипломат в левую руку и побежал вниз, касаясь шершавых перил кончиками пальцев. Незавязанные уши на шапке мотались, в дипломате глухо постукивала тетрадь.

Вышвырнул, как грязного котенка... Ну держись, классик недорезанный... Я уж поизмываюсь вдоволь над твоими глаголами прошедшего времени... Пусть завалюсь, но публика при защите получит истинное наслаждение...

Внизу, около почтовых ящиков, остановился.

Только вот публики, к сожалению, не будет, а комиссию разве тронешь... Да и чего обижаться... На его месте так любой бы поступил...

Завязал тесемки на шапке элегантным бантиком, выдернул из кармана печатку, полез в другой карман - лишь горстка холодных монет.

Неужели перчатка выпала там, возле лыж?.. Надо вернуться, позвонить, извиниться... А если снова откроет дочь с книгой?.. Даже лучше, если она...

Студент медленно начал подниматься, разглядывая на всякий случай каждую ступеньку, и через два пролета увидел перчатку - она лежала, зацепившись пальцами за граненый прут.

Нехотя спустился, аккуратно прикрыл за собой входную дверь и побрел, срезая путь между барьером насаждения и гаражами, туда, где сквозь ленивый снегопад ярко горели уличные фонари. В боитнках противно хлюпало.

Воспаление легких можно схлопопать... Андрюха вечно втянет в историю... С другой стороны, сам виноват... Оторвал от работы... Наверное, очередной роман кропает - писатель...

В доме зажглись все окна.

Выбравшись на тротуар, студент зажмурился. Ветер ударил прямо в лицо, но прежде чем ослепнуть от мокрого снега, он успел разглядеть в отблеске рекламы две черные цифры в белом квадрате - они вздрагивали, как птицы, опоздавшие по теплу встать на крыло.

Минут десять проторчал на остановке. Но вот, высвечивая прожектором занесенные рельсы, вырвался из-за поворота спецвагон - щетки яростно скрежетали. За ним потянулись промерзшие трамваи.

У церкви студент пересел в троллейбус. Долго толкался среди мокрых воротников и стоящих дыбом женских шапок. Наконец за мостом пассажиров убавилось. Когда троллейбус в очередной раз мотнуло на скольэкой дороге, студент плюхнулся на холодное сиденье, протаял дыханием на стекле ровную круглую дырку и, прижав лоб к перчатке, стал смотреть на рассыпанные по бугру огни микрорайона - они то и дело пропадали за глухим массивом рощи. Сейчас троллейбус вздрогнет на повороте, моргнет плафонами, с гулом проскочит виадук, еще раз свернет и мимо железнодорожной насыпи вырвется на кольцевую. Роща останется позади, а слева и справа замелькают девятиэтажки.

- Жду тебя третий час, - Андрюха отбросил журнал. - Хотел было домой податься...

- Мать когда ушла?

- Минут двадцать назад... Ну и видок у тебя, как у мокрого цыпленка, - Андрюха поднялся с кресла, закрыл форточку. - Что, перепил чаю с малиновым вареньем у великого писателя?

- Я всегда говорил: ты прожектер, - студент передвинул кресло к окну, сменил носки, закутался в плед и сел, уперев ноги в батарею большой палец на правой ноге совсем онемел.

- Значит, смалодушничал, струсил? Я изнываю от нетерпения, томлюсь, волнуюсь... А он без толку мотается по улицам... Тоже мне, выбрал погоду для прогулок...

- Надоел...

- Без нервов... Лучше объясни... План-то был загляденье! А может, я адрес раздобыл неправильный?

- Да был я в этом проклятущем доме, был! - студент выпрямил ноги, и кресло, смяв дорожку, отползло.

- Значит, фиаско, - Андрюха обошел вокруг кресла. - Но какой наш главный принцип?

- У меня, кажется, температура...

- Главный принцип - учиться на ошибках... И тогда самое жестокое поражение, как по волшебству, оборачивается победой...

- Дураки учатся на своих ошибках, умные - на чужих.

- Только без нервов, - Андрюха остановился между креслом и окном. - Давай спокойно проанализируем, в чем был наш просчет.