Михаил Харитонов - Тонкая дюжина Страница 2

И Свинья, и Жаба полностью солидарны в том, что касается игнорирования целей и интересов других людей, хотя и по разным причинам: Свинья их просто не видит - и даже, кажется, не подозревает об их существовании, Жаба же вообще склонна игнорировать какие бы то ни было цели и интересы, прежде всего своего хозяина, и уж тем более людей посторонних. "Мало ли кому чего хочется!" - это ее credo и "Отче наш". К сожалению, презрительное отношение распространяется не только на повизгивания Свиньи, но и на любые цели и намерения вообще. "Тебе что, больше всех надо?" - это чаще всего говорит Жаба, добавляя к тому ещё что-нибудь насчёт хаты с краю. Все развитые теории эгоизма создала именно Жаба. Свинья в этом отношении импрессионистка, дитя минуты, случайными мазками творящая на жизненном полотне картину живого свинства, всегда гениально незавершённую. Жаба же высиживает (кстати, если рассматривать Жабу и Свинью с анально-фрейдистской точки зрения, то Свинья больше ассоциируется с непрерывным поносом, а Жаба - с перманентным запором) целую концепцию жизни и уж от неё старается не отступать. Интересно, что при всём том Жаба изводит хозяина не меньше, чем Свинья. Если последняя постоянно (хотя, видит Бог, нечаянно!) подставляет хозяина под действительные беды, то Жаба заставляет его страдать от воображаемых. Человек, которого задавила Жаба, может не спать ночь, мучительно размышляя, выгодно ли он купил доллары, или же следовало приобрести швейцарские кроны, или - если уж такие проблемы носителю Жабы не по карману - как бы сэкономить последние три сотни, чтобы дотянуть до пятницы. Это не значит, что таких проблем у данного человека вообще не существует - но Жаба их раздувает до уровня космических, а если их действительно нет - изобретает, благо это нетрудно: в конце концов, можно озаботиться роскошным надгробием из розового порфира. Или счастьем будущих внуков - но, как правило, не детей, и вообще никого из ближних.

Жаба склонна переоценивать то, что человек имеет - и сокрушаться по поводу того, насколько мало он этого имеет. Когда надо что-нибудь отдать, Жаба раздувается и тем самым раздувает ценность отдаваемой вещи (денег, услуг, информации, прошлогоднего снега). Когда же человек начинает себя сравнивать с другими, Жаба горестно сжимается, преуменьшая всё, что у человека есть в кармане и за душой. У других всегда всего больше, пироги пышнее, и вообще всего вдоволь.

Если свиной эгоизм вообще никак не связан с понятиям справедливости (Свинья этаких слов и не слыхивала), то Жаба обосновывает свой эгоизм именно идеей кошмарной несправедливости, из-за которой у всех густо, а у неё одной пусто.

Геморрою от Жабы очень много, поскольку Жаба всегда в тревоге - потому что смертельно боится чего-нибудь потерять, упустить или прогадать. Тревога и забота - это её нормальное самочувствие.

Резюмируя, можно сказать так: путь Свиньи - получить желаемое сейчас, несмотря ни на что, а путь Жабы - не отдавать имеемое, опять-таки несмотря ни на что.

Жаба безмерно презирает Свинью, та же платит ей бешеной злобой. Тем не менее они нуждаются друг в друге, дабы человек, по какой-то причине разочаровавшийся в одной из фигур, не обратился бы к уму, а бросился бы в объятья к другой фигуре. Особенно эффективным является раздел интересов, когда Жаба захватывает себе одну область жизни, а Свинья - другую. Таким способом мыслят настоящие, полные, совершенные мерзавцы. При таком раскладе Жаба, как правило, идёт в услужение Свинье, как работящая ворчливая служанка - к капризной барыне. Служанка-Жаба, конечно, барыню в глубине души презирает, но держит рот на замке. Барыня-Свинья же служанку терпит, потому что от неё на самом деле сильно зависит.

6. Вторая пара: Змей - Буревестник

6.1. Я долго колебался, как точнее определить соратника (и супротивника) Змея. Было совершенно очевидно, что это некая гордая птица, воспетая великим романтиком революции М. Горьким. Сам Горький, впрочем, тоже колебался в этом вопросе. Вначале он создал философский диалог "Песнь о Соколе", где талантливо изобразил брань Сокола со Змеем (совершенно независимо от Подводного Горький определил глумливого духа как Змея, что доказывает архетипичность образа.) Тем не менее более предпочтителен образ Буревестника (Альбатроса), поскольку он ближе к архетипу.

6.2. Начнем, однако, со Змея. Замечательное описание Змея у Подводного можно дополнить только несколькими штрихами - однако они важны и существенны. Змей действительно циник и комик (и, кроме того, клеветник), но не в этом заключается его сущность. Весь его цинизм и глум направлены на одно, а именно на все высокое. Змей не просто рожден ползать во прахе - он всеми силами отрицает, что в мире существует хоть что-то помимо праха. Короче говоря, Змей - материалист во всех смыслах этого слова (от бытового до метафизического).

Более всего Змею ненавистны по жизни воодушевление, озарение, восторг, легкая мечтательность, влюбленность, короче говоря - какая бы то ни было приподнятость. Уж если Змей овладевает чьей-то душой, то (с упорством, достойным лучшего применения) он заботиться о том, чтобы вверенная ему душа никогда не поднимала глаза к небу, мотивируя это необходимостью смотреть под ноги. При первом знакомстве Змей обычно рекомендует себя как реалиста, знающего жизнь как есть она на самом деле. На самом деле весь его реализм к "жизни как она есть" никакого отношения не имеет, ибо отнюдь не обретен в дальних странствиях и не выношен под сердцем, а просто-напросто высосан из пальца, по простенькому рецепту: объяснять высшее через низшее. Притом высшее в интерпретации Змия все время оказывается неким миражом (или, если угодно, надстройкой), а низшее - кондовой реальностью, которая-де такова, какова она есть и больше никакова. Такого рода заклинания Змей повторяет при каждом удобном случае, - тут ему изменяет даже его хваленое чувство юмора. Если в такой момент кто-нибудь прерывает его речи, то он рискует услышать злобненький шип, а то и получить хорошую порцию яда в мягкое место (ибо змей ядовит). При этом сама змеиная мудрость, коей он так кичится, при ближайшем рассмотрении оказывается наивной чепухой, которая в чистом виде (без менторского тона, сарказмов и ложной многозначительности) может показаться сколько-нибудь убедительной разве что для полного балбеса. Впрочем, Змей считает всех людишек (и в первую очередь, конечно, своего хозяина) именно таковыми.

Весьма показательно отношение Змея к любой попытке хоть в чем-нибудь изменить мир (неважно, в каком объеме). Этого он очень не любит, и весьма эффективно блокирует всякие поползновения доставшегося ему человечка "дергаться", заранее объявляя все такие попытки смешными, глупыми и нереалистичными. При этом Змей старается всячески скрыть от своего хозяина тот неприятный факт, что какой бы то ни было "реализм" собственной ценности не имеет, и вообще нужен только для того, чтобы эффективнее действовать, ну и, соответственно, "реализм", ведущий лишь к умудренной резиньяции, есть говно. Здесь Змей обожает работать на пару с Серым, хотя метода у них разная: Серый обычно внушает человеку, что "ничего не получится", а Змей что все его цели и желания смешны и нелепы, а утруждать себя ради реализации оных - только людей потешать. Вообще говоря, наилюбимейший змеиный трюк (на который обычно ловится Дракон) - это выставлять все сколько-нибудь достойные человеческие стремления с их смешной стороны (а ее при желании можно найти во всем), тем самым отбивая всякую охоту марать руки. Тут Змей обожает прикинуться большим эстетом и тонким ценителем изящного, достает жабо с кружевами, и, покачиваясь на кончике хвоста, с видом знатока оглядывает человеческие замыслы и надежды, делая при этом высокомерно-презрительную мину: "все это было бы забавно, будь в этом что-то новое". При всем том, стоит только человеку захотеть хоть чего-нибудь гаденького, весь хороший вкус Змея куда-то улетучивается, и он, демонстративно облизываясь, начинает шипеть на ухо: "С-с-с-с-смотри, как вкус-с-с-с-сно... как интерес-с-с-но... но... тебе это з-з-з-запрещ-щ-щ-щ-щают... а это нес-с-с-свобода... и предрас-с-с-с-с-с-судки..." Как правило, речь идет о чем-нибудь таком, на что и Свинья бы не польстилась. Поэтому в области секса, в коей Змей почитает себя большим докой, он обожает покровительствовать однополой любви, а также выступать в роли агента по продаже черных чулок с поясочком и подвязочками, и прочих интимных ас-с-с-секс-с-суаров.