Александр Казанцев - Нет без фантазии наук ! Страница 2

Не так давно Москву посетил в качестве гостя американского посольства фантаст профессор Д. Ганн. Встречаясь с московскими писателями, он, п р е п о д а ю щ и й ф а н т а с т и к у в одном из американских институтов и создавший учебное пособие по фантастике для американских колледжей, где учит с помощью фантастики думать, искать, изобретать, делит фантастику на т в е р д у ю (то есть научно обоснованную) и п р о ч у ю, где допускается любой вымысел. В отношении "твердой" фантастики, которую мы называем н а у ч н о й, он даже ставил вопрос о патентной защите выдвигаемых фантастами идей...

Сделав этот небольшой обзор, я хотел бы теперь вспомнить о том, как мне самому пришлось искать определение сущности фантастики в своем "Пунктире воспоминаний".

Каковы же ее задачи, формы и возможности? Очевидно, что она не существует сама по себе. Фантастика - неотъемлемая часть х у д о ж е с т в е н н о й л и т е р а т у р ы. Она многообразна и представляет собой вид литературы, подчиненный ее основным законам. К ней в полной мере относятся слова Буало:

Невероятное растрогать неспособно

Пусть правда выглядит правдоподобно.

Стоит вдуматься в эти строки. Читатель должен поверить писателю независимо от того, преподносит ли тот ему вымысел или правду. Все должно быть достоверно! (Бесполезно возмущенное изумление некоторых начинающих писателей, восклицающих в ответ на недоверие к ими написанному: "Но ведь так было!" Неважно - было или не было: требуется, ч т о б ы з в у ч а л о т а к, с л о в н о б ы л о!)

Но как же соотнести эту мысль с фантастикой? Невероятное, казалось бы, заложено в ней самой! Неискушенные фантасты подчас старательно преподносят читателю именно невероятное, полагая, что именно в нем и состоит фантастичность. Как они заблуждаются! Фантастику надо создавать не столько фантастичной, сколько художественной, достоверной, научной. Необходимо убедить читателя в правдоподобности самого невероятного! Вспомните, как умело подводит читателя Уэллс к осознанию возможности сделать предмет невидимым, как окружает он своих попавших в необычные ситуации героев правдоподобными деталями, заставляя читателя верить и всему остальному. Уэллс понимал: невероятное не дойдет само собой до читательского сердца. Твердо знали это Жюль Верн, Александр Беляев, Иван Ефремов... Всех этих столь разных писателей объединяет общее стремление: раскрывать читателю светлые дали, а не тянуть его в сумрак тупиков. Мало поместить героев в звездолет, отправить на другую планету, ввергнуть в фантасмагорические ситуации... Необходимо, чтобы они ощущались ж и в ы м и людьми, стали нам близкими, узнавались по манере речи, чертам характера. И главное, чтобы своими действиями утверждали веру в будущее, а не сеяли ужас опустошения на пороге гибели цивилизации.

В век научно-технической революции нельзя считать главным направлением научной фантастики и показ "маленького человека", пользующегося достижениями НТР, а то и напуганного ими. Нет, не подобные герои должны вести за собой молодого читателя, а творцы техники, прививающие любовь к ней.

...Завершая эти размышления, хочу привести сонет из того же "Пунктира воспоминаний":

К потомкам радостная ревность,

Как тень, исчезнет на свету,

В грядущее, на звезды, в древность

Хочу вести свою Мечту.

Столегкокрылая подруга

Берет меня с собой в полет.

Безокоемная округа!

Лечу к тебе, заря, вперед!

В игре стремнин воображенья

Поток бурливый напоен

Огнем идей, гипотез жженьем

И тайной будущих времен!

Фантазия - поэта друг!

Нет без фантазии наук!

Последние строки сонета вспоминаются мне при чтении произведений нового для читателей фантаста - почтенного ученого, профессора Александра Плонского. Не могу не приветствовать приход в литературу человека науки, остающегося в литературе ученым, который не может не мечтать!

Не хочу лишать читателя радости восприятия прочитанного, скажу только, что в его кратких, ярких, порой дерзких рассказах, посвященных неожиданным научным идеям (однако вполне научно обоснованным), ощущается связь с очерком, заключающим книгу, - повествованием о профессоре Браницком. Невольно видишь во всех предшествующих рассказах отражение этого героя, ибо итогом сборника "Плюс-минус бесконечность" следует считать слова: "Нет без фантазии наук!"

А л е к с а н д р К а з а н ц е в