Николай Гомолкo - Шестой океан Страница 20

Закружилась голова. "Эх, Вилли, Вилли,- упрекнул Рендол себя.- Ну как ты не мог догадаться об этом раньше?"

Надо действовать, но как? Как сорвать этот дикий, коварный план?

Так, волнуясь, Рендол ходил вокруг ракеты и думал, думал.

Часы пробили девять раз. Своим звоном они как бы разбудили инженера. Рендол остановился, проверил на руке свои часы. Пора! Нельзя медлить ни минуты.

Он прошел в кабинет. На стенах висели чертежи ракеты, диаграммы, большая карта неба. На полу валялись обрывки бумаги, трубки ватмана с забракованными проектами. Это была та самая комната, откуда он следил за рождением своего детища – космического корабля.

В углу, возле окна, стоял высокий сейф. Тут хранятся чертежи проекта ракеты. У Вилли возникла смелая мысль: забрать их с собой! Правда, невелика беда, если исчезнут чертежи таких частей, как турбина, форсунка, кислородная машина. Эти узлы и детали уже находятся в производстве. А вот сопло! Это – главный узел космического корабля. Лишь несколько дней назад удалось окончить его-разработку. Чертежи эти еще не скопированы, не разосланы по цехам. Какое счастье! Он, автор этих чертежей, имеет право забрать их. Пусть тогда почешут затылки Уолтер и Пэтон. Работы по строительству ракеты задержатся на долгое время.

Но как открыть сейф? Ключи от него лежат обычно в секретном сейфе в конторе управляющего. Таков был строгий наказ сенатора. "Взломать!" – махнул рукой инженер и вышел в цех.

Кивком головы он подозвал к себе рабочего.

– Принесите сварочный аппарат.

– О кей! – почтительно ответил тот.

И вот аппарат в его руках. Дверь кабинета заперта на замок. За дело! Зашипела сиреневая струя огня, мягко коснулась крашеной стенки сейфа. Металл, словно воск, таял. В лицо дохнуло запахом горелой краски. Довольно!

Рендол открыл сейф, взял нужные чертежи, сунул их в боковой карман пиджака. Медлить нельзя. Он написал несколько слов на клочке бумаги, запер на ключ кабинет и быстро зашагал по заводскому двору.

За столом в конторе управляющего сидели сенатор Уолтер и Чарли Пэтон. Заметив инженера через стеклянную стенку, Пэтон приветливо улыбнулся и пригласил Рендола в контору.

– Мистер Рендол? О, легки на помине! Мы только что говорили о вас. Сенатор Уолтер считает, что вы великий изобретатель. По-моему, он не переоценил ваш яркий талант! Нашему заводу можно гордиться таким инженером.- Он показал на высокое кожаное кресло.Садитесь, мистер Рендол. Вы, как настоящий патриот, не жалеете сил для расцвета науки в Штатах.

– Простите, мистер Пэтон,- перебил управляющего Рендол.- Но я убежден, что в Штатах нет науки.

– Как нет? – удивленно уставился на инженера Пэтон.

– Есть только купля и продажа. Они часто заменяют тут и науку, и искусство,-резко закончил Рендол. Сенатор недовольно поморщился.

– Ну зачем так мрачно?.. Я думаю, когда ракета будет закончена и мы вас как следует вознаградим, вы будете рассуждать куда оптимистичнее…

– Нет, сенатор, я не буду ждать награды,- твердо произнес Рендол и бросил на стол бумажку,- Я отказываюсь работать на вашем заводе.

Для сенатора это было полной неожиданностью. Он откинулся на спинку кресла и смотрел то на инженера, то на управляющего. Несколько минут он держал в руках рапорт Вилли, потом положил его на стол и написал черным карандашом: "Уволить", Чарли Лэтон подбежал к столу, взял рапорт Рендола и вышел в другую комнату, откуда доносился стук пишущей машинки.

– Запомните, мистер Рендол,- проговорил Уолтер равнодушно,- кто подбросил вверх камень, тот рискует своей собственной головой.

– Спасибо за предупреждение, сэр. Но я могу целиком адресовать его и вам.- И инженер решительно шагнул из кабинета.

В цехе все еще не чувствовалось привычного рабочего ритма. Вилли Рендол в последний раз окинул взглядом густое сплетение металлических балок над головой, тяжелые мостовые краны, электрокары, что обычно сновали по обе стороны огромного тела ракеты.

Гневом вспыхнули его глаза, когда он остановил взгляд на группе людей.

– Подлецы, штрейкбрехеры! – процедил Рендол сквозь зубы и вышел из цеха. Расчета получать он не стал. Сейчас надо было думать не о деньгах, а о спасении жизни. Сенатор и управляющий каждую минуту могли хватиться чертежей, и тогда инженеру не миновать "райских ворот".

Но все обошлось благополучно. Более того, сам Чарли Пэтон лично проводил его.

– Передумаете,- сказал он на прощанье,- приходите к нам.

– Чтобы попасть в ад, не обязательно искать ваши "райские ворота",насмешливо ответил инженер.

– О каких "райских воротах" вы говорите, Рендол? – удивленно, будто ничего не понимая, спросил управляющий.

– Вот об этих самых, где мы сейчас стоим. Через них вы недавно отправили в рай Тома Блейна…

– Он умер от скоропостижного паралича сердца. Что вы говорите, Рендол? Есть заключение врача…

Рендол ничего не ответил и сел в машину. Спустя минуту машина инженера уже мчалась по главной магистрали.

Что творится на свете? Как сталось, что Штатами, их народом, судьбами миллионов людей правят хищники, разные уолтеры и пэтоны, эти мироеды, на каждом шагу плетущие паутину интриг, убийств, махинаций? По какому праву они претендуют на мировое господство, если не любят и не уважают человека, его труд, жизнь?..

Глава тринадцатая

Спустя двое суток после встречи Назарова с генералом Коллингом Назаров, Крутский и Свистунов уже прибыли на один из военных аэродромов в Западной Европе.

Когда хорошенько стемнело, диверсанты в сопровождении майора секретной службы оккупационных войск Штатов направились к узкокрылому самолету.

Крутский и Свистунов до сих пор не знали, с какой целью их перебрасывают в Россию. Судя по всему, хозяевами было задумано что-то грандиозное. Как бы там ни было – они отправлялись в опасную дорогу. Когда вернутся назад, тоже неизвестно. Они шли, разглядывали издали городок, смутно серевшее поле и молча прощались с ними.

Майор секретной службы был в черном балахоне, наброшенном поверх военного мундира. Высокий и длинный, как жердь, в, этом одеянии он был похож на монаха. Шел он рядом с Назаровым, засунув руки в карманы балахона, и упорно молчал.

Подойдя к самолету, майор открыл узкую металлическую дверцу и сделал приглашающий жест рукой. Первым полез в самолет Крутский. Хотя щель, которая называлась дверцей, была довольно узкой, протиснулся он через нее ловко, в один миг. Куда труднее было залезть Свистунову.

Майор что-то буркнул Назарову и взял под козырек.

Тот весело улыбнулся.

– Гуд бай!

Не успела закрыться за Назаровым дверца, как взревел мотор и реактивный самолет почти без разгона взмыл в черное ночное небо.