Дэвид Брин - Риф яркости Страница 20

Он вздохнул.

– Ладно, пойдем к воде. Рети, иди с глейвером. У нее расширились глаза.

– А он… не кусается?

Двер удивленно посмотрел на нее.

– Ради Ифни, это ведь глейвер! – Он взял девушку за руку. – Его стоило бы бояться, если бы ты была кучей мусора или земляным червем. Впрочем, если посмотреть на тебя…

Она сердито выдернула у него руку.

– Ладно, прости. Но тебе придется идти впереди, чтобы я мог за тобой следить. И убедиться, что ты не убежала. – Свободный конец веревки глейвера он привязал к ее поясу на спине, так что она могла дотянуться лишь с трудом. Затем Двер взвалил на плечи походный мешок и прицепил лук. – Слышишь звуки водопада? Доберемся до него и поедим.

Странное было шествие: впереди мрачная и неразговорчивая девушка, затем недоумевающий Двер, а замыкал развлекающийся нур. Когда бы Двер ни оглядывался, Грязнолапый насмешливо улыбался ему. Впрочем, он отдувался в утреннем воздухе, и улыбка его казалась чуть напряженной.

Кое– кто, услышав поблизости лай нура, запирает двери. Другие оставляют для него угощение, надеясь, что это принесет удачу. Иногда Двер встречал на болотах диких нуров, особенно там, где среди бродячих лилий цвели пламенные деревья. Но самое яркое воспоминание у него сохранилось с детства. К отцовской мельнице каждую весну приходил молодой нур и совершал безрассудные, часто смертельно опасные прыжки с вращающегося громоздкого мельничного колеса. Ребенком Двер часто становился с ним рядом и тоже прыгал, к отчаянию отца. Он даже пытался подкупить этого товарища по детским играм едой, учил его разным трюкам, пытался найти такую же связь, какую когда-то человек установил с собакой.

Увы, нуры не собаки. К тому времени как судьба увела его от спокойной реки детства, Двер уже знал, что нуры умны, смелы – и очень опасны. И молча предупредил Грязнолапого: То, что не ты оказался вором, совсем не значит, что я тебе доверяю.

Спускаться по крутой тропе совсем не то, что подниматься. Временами окружающая местность казалась такой дикой и нехоженой, что Двер мог прищуриться и вообразить, что он на настоящем фронтире, на совершенно новой планете, не тронутой руками разумных существ. Но потом показывались какие-нибудь остатки строений буйуров: стена, укрепленная цементом, выщербленная мостовая, – пропущенные разрушителями, когда буйуры улетали и иллюзия исчезала. Уничтожение никогда не бывает полным. К западу от границы видны бесчисленные следы буйуров.

Подлинный восстановитель – это время. Бедная Джиджо должна была со временем восстановить свою экосистему; так по крайней мере утверждает его брат Ларк. Но Двер редко рассуждал о таких высоких материях. Это лишало сегодняшнюю Джиджо волшебства – планета больна, но полна чудес.

На самых крутых местах приходилось помогать Рети, а глейвера иногда опускать на веревке. Однажды, опустив мрачное существо на остаток старой дороги, Двер повернулся и обнаружил, что девушка исчезла.

– Где эта маленькая… – раздраженно выдохнул Двер. – О, дьявол!

Проступок Рети заслуживает наказания, а ее тайна должна быть раскрыта, но забота о сбежавших глейверах на первом месте. Доставив этого, он, возможно, вернется и возьмет след девушки, даже если пропустит большую часть Собрания.

Он обогнул выступающий камень и едва не столкнулся с девушкой, которая сидела лицом к лицу с Грязнолапым. Рети посмотрела на Двера.

– Это ведь нур, верно? – спросила она. Двер скрыл свое удивление.

– Ты раньше их не видела?

Она кивнула, забавляясь улыбкой флиртующего Грязнолапого.

– Кажется, и глейверов ты не встречала, – сказал Двер. – Как далеко на восток живут твои родители?

Лицо девушки вспыхнуло, и на нем отчетливо выделился шрам.

– Не знаю, что ты…

Она замолчала, поняв, что проговорилась. Сжала губы в тонкую линию.

– Не расстраивайся. Я и так все о тебе знаю. – Он указал на ее одежду. – Никаких тканей. Шкуры, прошитые кишками. Хорошие меха имла и соррла. Соррл к западу от границы не вырастает таким крупным.

Видя ее отчаяние, он пожал плечами.

– Я сам несколько раз бывал за горами. Разве родители не говорили тебе, что это запрещено? По большей части это справедливо. Но если я кого-то преследую, то могу пройти куда угодно.

Она опустила взгляд.

– Так что я не была бы в безопасности, даже если бы…

– Бежала быстрей и ушла за переход? Пересекла какую-то воображаемую линию, за которой я не смог бы тебя преследовать? – Двер рассмеялся, стараясь не делать это слишком недружелюбно. – Рети, успокойся. Ты не у того украла лук, вот и все. Если бы понадобилось, я преследовал бы тебя и за пустыней Солнечного Восхода.

Разумеется, это хвастовство. Ничто на Джиджо не стоит двухтысячелигового путешествия через район вулканов и горящих песков. Но Рети удивленно распахнула глаза. А Двер продолжал:

– Я ни разу не видел твое племя в своих походах на восток, так что, наверно, оно далеко на юге. У Ядовитой равнины? Серые холмы? Я слышал, там такая запутанная местность, что маленькое племя, если будет осторожно, вполне может спрятаться.

Ее карие глаза полны были болью и усталостью.

– Ты ошибаешься. Я не из… этого места.

Она угнетенно замолчала, и Двер посочувствовал ей. Он знал, каково чувствовать себя неловко среди своих. Собственная одинокая жизнь не очень способствовала преодолению застенчивости.

Именно поэтому мне необходимо на Собрание! Сара дала ему письмо к аналитику Пловову. А дочь Пловова – совершенно случайно – красавица и еще не обручена. Если повезет, Двер сможет пригласить Глори Пловов прогуляться и, может, расскажет что-нибудь, что произведет на нее впечатление. Например, как он в прошлом году остановил мигрирующее стадо морибулов и не дал им броситься с утеса в бурю. Может быть, рассказывая, он не будет заикаться и она не станет посмеиваться, как всегда делает.

Неожиданно его охватило нетерпение.

– Ну, незачем сейчас об этом тревожиться. – Он знаком велел Рети снова вести впереди глейвера. – С тобой будет разговаривать один из младших мудрецов, так что тебе не придется предстать перед всем советом в одиночестве. И мы больше не вешаем сунеров. Если, конечно, не бываем вынуждены.

Он попытался подмигнуть ей, но не сумел поймать ее взгляд, поэтому шутка получилась неудачная. Пока он перевязывал ее веревку, она смотрела в землю, а потом они снова двинулись цепочкой.

Усиливающаяся сырость сменилась туманом, все громче раздавались звуки падающей воды. Там, где тропа поворачивала, сверху падал ручей, множеством брызг разбиваясь в аквамариновом бассейне. Дальше вода падала с обрыва и возобновляла свой крутой спуск к реке далеко внизу и, в конечном счете, – к морю.