Иван Зеликов - Завтра Была Война Страница 20

Всё произошло в тот день, когда они с Фелис ездили на странный митинг, ей богу, лучше бы они этого не делали. Очнулся он тогда около какой-то заброшенной заправочной станции, которую то ли не успели демонтировать, то ли ещё не восстановили. В условиях нефтяного кризиса сжигать бензин стало нерентабельно, так что автозаводы быстро перевели всю свою продукцию на универсальные топливные элементы, которые стоили дёшево и заряда которых хватало на долгий срок. Тогда бензоколонки стали неактуальны и их быстро демонтировали в черте города, заменив другими полезными учреждениями, предоставив особо любящим древний вид топлива, покупать бензин канистрами в магазинах по баснословным ценам. Однако ещё долго стояли вдоль дорог покинутые здания, которые нечем было заменять, а ликвидация стоила лишних расходов. Потом же построили нефтевышку в Тихом океане, а пришедшая вместе с тем нелепая мода затребовала от респектабельных людей, в качестве дополнительного индикатора их веса в обществе, ездить на бензиновых автомобилях. Это вновь подняло спрос на этот продукт ректификации, а некоторые заправки были реанимированы, чтобы и в дальних путешествиях, если такие случались, железные кони богатых американцев не чувствовали голода. Раджан огляделся по сторонам, но так и не смог сообразить, каково будущее этого хранилище крови Земли. Давно прошли те времена, когда по ржавчине на металлических частях и по облезлой краске можно было судить о запущенности объекта. Современные сплавы были коррозиеустойчивы, а красители, добавляемые в пластики не теряли своей яркости многие годы. Лишь кучи свежевырытой земли свидетельствовали о том, что здесь ведутся какие-то работы, которые были приостановлены на выходные, а в понедельник ещё не успели начаться, так как только недавно взошло над горизонтом… Тут Раджан понял, что думает совсем не о том, что нужно, ведь ему в сущности плевать на эту заправочную станцию, а вот события сегодняшнего утра воскресить в памяти не помешало бы. Он присел, прислонясь спиной к тёплому нагретому солнцем боку здания, зажмурил глаза, предоставляя солнечным лучам спокойно разгуливать по лицу, и начал вспоминать, хотя гудение в голове и мешало как следует сосредоточиться. Итак, судя по часам, сейчас почти семь утра понедельника, а находится он примерно в десяти километрах от города, если намётанный глаз не подводит. Итого, сюда он попал на машине, хотя и не помнит этого. Кстати, вон из-за угла виднеется часть кузова, значит, доехали до сюда и все пассажиры разбежались в разные стороны, чтобы замести следы, а так как он не мог бежать, то его просто уложили на землю. Так значит, их преследовали, или впереди была засада. Да, теперь он вспомнил, вертолёт, фигуры в энергетической броне, мечущиеся на фоне импровизированного ядерного взрыва, и паника, беспричинный страх, который, казалось, живёт в тебе самом и от которого нельзя убежать, как ни старайся.

Страх этот, как он понимал, был прямым следствием психотропного оружия, одной из сторон. А какой? А устроителей митинга были какие-то устройства, для влияния на подсознание. Этим они добивались максимально чувства погружения собравшихся в происходящее. Однако с другой стороны посеять панику среди толпы демонстрантов было крайне выгодно солдатам, прибывшим на разгон. Ведь не зря же они в броню обрядились, ожидали встретить серьёзное сопротивление и потому не желали понапрасну рисковать. Так, а, собственно, какое ему дело до того, что именно произошло там. Сейчас самое главное, как он очутился здесь и где теперь Фелис. Если на первый вопрос ответ нашёлся сам собой в виде брошенного грузовичка за углом, то на второй можно было достоверно ответить, только добравшись до города.

Так чего же он расселся, нужно выходить на дорогу и попытаться поймать машину, в худшем случае идти пешком, за час он вполне добежит до пригорода, а там с машиной будет намного легче. Мысль попытаться уехать на оставленном грузовике, он сразу же отбросил, во-первых, его не прельщало использование чужой собственности, а во-вторых, грузовик наверняка был меченый, раз его бросили, ареста же первым полицейским патрулём он совсем не желал. Раджан отпустил виски, которые до этого сжимал ладонями, стараясь привести мысли в порядок — голова трещала, а на затылке вылезла довольно значительная шишка, видимо, он здорово ударился, то ли во время панического бегства из котловины, то ли уже потом в грузовике, и потому мало что смог сразу вспомнить — и открыл глаза. Точно напротив, в метре от него виднелся большой тёмный силуэт, видимо, мужчины.

— Что, китаёза, головка бо-бо? — участливо осведомился тот. Раджан, поднёс руку к глазам, пытаясь получше рассмотреть говорящего, но кроме штанин рабочего комбинезона, заправленных в тяжёлые ботинки, как будто бы армейские (древние армейские, так как сейчас в армии носили другую обувь), рассмотреть ничего не смог. В воздухе просвистел кулак и не успевший ничего сообразить Раджан, провалился в темноту.

А очнулся он уже в больнице, в этой самой палате, что так и сочилась зелёным цветом пополам с невыплаканными людскими страданиями. Потом явился доктор, посверкал ослепительной белой улыбкой, заявил, что через неделю его поставят на ноги и стоить это будет совсем недорого, заодно осведомился, есть ли у Раджана достаточная сумма. Получив утвердительный ответ, заулыбался ещё больше и хотел уже было выйти, пожелав больному скорого выздоровления, когда тот пристал к нему с вопросами, что именно с ним случилось и как он тут очутился. Быстрый ответ про множественные переломы и отбитые внутренние органы Раджана не удовлетворил и он продержал доктора у себя ещё пол часа. Пока тот наконец не выдал названия каждой сломанной косточки. Заодно Раджан узнал, что нашли его за городом, почему-то, на севере в понедельник вечером, да ещё в состоянии алкогольного опьянения. Похоже, что неведомый синофоб посчитал его мёртвым и очень постарался, чтобы замести следы. Впрочем, на него Раджан зла не таил, так как понимал, что человеку, не способному отличить индийца от китайца (во всяком случае, так ему показалось), можно внушить ненависть к кому угодно. Вот именно на тех, кто такую ненависть внушает, теперь и злился Раджан, ну и на себя в том числе, за то, что не смог противостоять всего одному противнику, а теперь должен валяться прикованный к постели, ничего не зная о судьбе Фелис. Доктор, видимо обидевшись на внезапный допрос не в меру любопытного пациента, больше в палате не появлялся. Впрочем, от него этого и не требовалась, так как вся посильная врачебная помощь была уже оказана, а теперь больному требовался лишь покой и уход, с чем вполне могла справиться сестра, а следить за состоянием здоровья можно было, не выходя из собственного кабинета, благо на дворе был конец двадцать первого века. Сестра же, смогла только рассказать, что кандидат в сенаторы Рен Стомберг отправился в предвыборное турне по штату, а с его дочерью, скорее всего, всё в порядке, иначе о происшествии было бы написано во всех газетах. Впрочем, об этом он мог догадаться и сам, смущало молчание Фелис, хотя она могла бы уже давно его отыскать. Все данные были внесены в больничный компьютер, доступ к базе данных которого был достаточно свободным.